Рельсы (Рельсоморье), Чайна Мьевилль.

[mylifeismypain]

Я иногда читаю книги или смотрю фильмы, когда ажиотаж схлынул, и можно не беспокоиться о толпах в билетных кассах или книжных магазинах. Впрочем, это тоже оправдание — на самом деле интерес возникает наплывами, отсюда и неравномерность потребления в сравнении с датой выхода.
Прочитал книгу одним днем. Как-то так совпало, что Мьевилля я читаю тогда, когда в жизни все не просто плохо, а близко к хтоническому пиздецу, когда все рушится или готово рухнуть в бездну. И каждый раз я нахожу что-то, что меня удерживает. Чаще всего это книги и образы, подпитанные ими. Образы Мьевилля мне близки, и сильнее, чем хотелось бы признавать.
Меня привлекло к этой книге название. В нем всколыхнулась память о Земноморье Урсулы Ле Гуин, волшебнике Геде и его Тени. Я ведь точно так же веду бой со своей тенью, своими темными устремлениями и подсознательными демонами — вместо того, чтобы признать, что это все тоже я.
А потом на страницы выплеснулась история про Моби Дика. И захватила внимание своей философией охоты, когда не понятно, есть ли охотник и жертва, или Белый кит и капитан Ахав — всего лишь две части одного целого, связанные воедино. И все это — в антураже вывернутого наизнанку, уснащенного странными подробностями живого будущего.
Но и это оказалось дымовой завесой. Все стало гораздо глубже и интереснее.
Мьевилль — мастер инвертирования реальности. Он умудряется соткать сюрреалистичную картину из знакомых образов так, что рождается нечто совершенно иное, чуждое и вместе с тем привлекательное.
Меня захватил мир. Земля… старая, выпотрошенная и усталая, отброшенная за ненужностью и превращенная в свалку радиоактивных и мутагенных отходов. Разделенные небеса и земля, опутанная рельсами железных дорог во всех направлениях. Осушенные океаны и почва, ставшая смертельной. Но не из-за яда, а из-за того, кто в ней обитает.
В небе парят чудовища, умирая и падая на землю. Под землей — тоже ад, царство мутировавших кротов, вырастающих размером с кита, и столь же опасных. Есть только одно спасение — скальные плиты, через которые они не могут прокопаться.
Цивилизация, чьим морем стали рельсы. Пираты, потрошащие торговые составы. Кочевники на дрезинах с парусами. Военные бронепоезда. Заводные локомотивы. Гарпунщики-кротобои. Тысячи и тысячи осколков-анклавов, каждый со своими различиями и верованиями, и единственная на свете железная дорога в Рай, охраняемая ангелами. Что это — закат человечества, или время перед рассветом?
Мьевилль не был бы Мьевиллем, если бы писал совсем не об этом. Все сказанное — лишь фон, детали и мелочи, всплывающие фрагментами, и дополняющие основные истории. Рассказ о юнге с кротобойного судна, нанявшегося к женщине-капитану, преследующей свою Философию — крота-убийцу цвета слоновой кости. Или старого зуба. Ни в коем случае не желтого.
Вторая часть истории — поиски Рая. Старая тайна, оплаченная жизнями, карты, запечатленные на снимках, пираты, преследующие детей, посвященных в секрет древних снимков. И та самая нитка железной дороги, лежащая в одиночестве между холмов, когда как вся остальная суша превратилась в Рельсоморье.
Рай окажется пустым и брошенным, но надежда все равно есть. Ведь те, кто его искал, нашли не только конец рельсов. Они нашли начало Пути. И капитан выходит в настоящее, последнее на всей Земле море, чтобы найти новую философию. Ее крот умер, и убила его не она. Но кто сказал, что в соленых водах не прячутся другие цели для охоты?
Конец истории, или ее начало?
Движение и есть жизнь. Но только если оно ведет к какой-то цели.