Есть долг, честь и совесть. И кибервойска.
читать дальше
Агент осторожно раздвинул мясистые листья неизвестного кустарника, и посмотрел в образовавшуюся щель. Крупный муравей-десантник щелкнул черными челюстями прямо перед его глазами, но потом развернулся, и удрал прочь, забавно перебирая лапками по покрытому восковым налетом стволу. На поляне, большую часть которой Спенсер мог сейчас видеть из своего импровизированного укрытия, было спокойно. Листва кустарников и деревьев нижнего яруса джунглевого подлеска была почти неподвижной, только капли влаги, падающие сверху, вызывали подрагивание зеленых и фиолетовых ветвей.
Рядом тихонько засопел Льюис, щелчком отбивший в сторону помесь жука с ежом, обильно украшенного шипами и усиками, и, щекоча дыханием ухо Спенсера, спросил:
— Ну?
Агент осторожно выпрямился, выставив голову над кустами, и осмотрелся более пристально.
— Пойдем, друг, — Спенсер распрямился во весь рост, и двинулся через поляну к мощному стволу бутылочного дерева. — Пигмеев нет.
— Пигмеев-хуеев… — пробурчал Гриффин, отряхивая ботинки веточкой от заползших на них нескольких мелких, но, судя по раскраске, очень ядовитых змеек, приветственно зашипевших на доктора. — Что мы вообще здесь забыли, скажите на милость…
Спенсер выругался, с чваканием наступив во что-то мягкое и дурно пахнущее. Волна поднявшегося запаха вызвала еще большее возмущение со стороны агента, и сдержанный восторг стоящего в отдалении Льюиса.
— Да ты никак нашел потерянный нужник всего племени, о великий следопыт! – доктор, посмеиваясь, распаковал и натянул на лицо одноразовый фильтрующий респиратор, позволив скользкой пленке облепить челюсти, подбородок, и заползти в ноздри.
Агент, обтирая подошвы огромным листом, сорванным рядом с кучей, философски заметил:
— Зато теперь меня не тронут хищники, — и, принюхавшись, добавил: — и не хищники тоже.
Гриффин тяжело вздохнул, и обошел Спенсера с наветренной стороны.
— Осторож... — начал говорить агент, указывая на натянувшуюся серебристую проволочку, блеснувшую в жирной зеленой листве, но не успел договорить.
Проволочка дрогнула под башмаком доктора, и сплетенная из лиан сеть, спеленав Гриффина по рукам и ногам, рванулась вверх, пробивая листья деревьев. От неожиданности Льюис даже не успел крикнуть, издав лишь задушенный хрип.
Спенсер только и смог, что выдавать из себя потрясенное:
— Твою пигмейскую мать...
После чего, обреченно вздохнув, наступил на такую же проволочку, поблескивавшую в растительности рядом с кучей навоза. Тугой удар сети, обхватившей его тело, Спенсер удачно скомпенсировал и получил возможность относительно свободно двигать руками. Затихающие колебания двух сетей, болтавшихся рядом под веткой лесного гиганта, напоминавшего секвойю, сопровождались долгим матерным комментарием, которым агент сопровождал каждое движение скрипящих под его весом лиан. Просто так, чтобы отвести душу.
— Да прекрати ты лаять... — прохрипел Льюис, вращаясь в своем зелено-коричневом коконе. — Уши в трубочку сворачиваются, ни вкуса, ни красоты. Сплошные "мать" и "лять"...
— ...трижды в задницу отыметый пиночлен! — выпалил Спенсер, и вдохнул. Потом выдохнул, и осторожно потянулся к кармашкам на поясе.
— Чтоб я еще раз доверился рекламе этих агентств... — вздохнул Гриффин. — Особенно называющихся "Романов и сыновья". Хуевья, скальпель мне в ухо!
— Экстрим-туры на лоне девственной природе? Джунгли, пустыня, соленые озера и бескрайние степи? Охота на крупных и не очень хищников? Дикие племена каннибалов? Выживание в невероятно прекрасных местах... — агент заржал, вытянув небольшое лезвие из пояса. — Да, я тоже оценил красоту рекламного слога, особенно в части "ритуального жертвоприношения богине плодородия Мбунгу". Там, кажется, туристов жарят в носороге?
Доктор задумчиво прищурился, и заметил:
— Ты пока сеть не разрезай. Лучше скажи, чья это была гениальная идея — отправиться сюда, в джунгли?
— Моя. А что? — Спенсер хитро улыбнулся, и продолжил пилить лианы. — Ну, признаюсь, мне подсказал Эль. Они с Алирой уже охотились тут.
Гриффин помолчал. Снизу поднимался тяжёлый запах навоза, смешанный с соком сломанных ловушками мясистых листьев. Вопли, крики и жужжание, доносившиеся из зарослей, не добавляли оптимизма. "Как же я не люблю дождевые леса, тропики, насекомых и некоторых людей... — подумал он, облизывая пересохшие губы и прислушиваясь к гулкому стуку крови в висках. — Какого, спрашивается, ляда пёс тоже вляпался в ловушку? Он же видел, куда наступал… Или нет?" Доктор вспомнил, как Спенсер вляпался в кучу, и потряс головой.
Агент, внутренне смеясь, допиливал сопротивлявшуюся лиану. Судя по прочности и хрусту, в ней было много кремнезёма, и даже монополевая сталь не могла прорезать больше пары волокон за движение:
— А почему ты считаешь, что мне не стоит пытаться освободиться?
— потому что за нами уже пришли, — мрачно ответил Гриффин, ядовито заметив: — Извини, не могу показать, кто и где, руки заняты... Да и тыкать в людей пальцами невежливо.
Спенсер завозился в своей сети, но раздавшийся снизу цокот и короткий свист недвусмысленно говорили, что доктора были уже не одни.
— А вот и пигмеи... — радостно заметил агент, пряча нож в пояс. — кажется, нас сегодня съедят!
— Мной отправятся, а тобой подавятся... — Льюис хмыкнул, чувствуя, как вибрирует ловушка.
Бесшумно воткнувшиеся в мышцы тонкие дротики, выпущенные из духовой трубки, положили конец разговорам. Высунувшийся из сплетения ветвей коричнево-черный человечек довольно улыбнулся, наблюдая за спуском обмякших тел туристов вниз. Облизнувшись, он почесал спутанную копну своих волос, с вплетенными дротиками, кусками коры и листьев, и исчез в листве.
— Скажи, бвана Пенс, зачем бежал далеко? Зачем обижал воинов? Ты большой, мы маленький, — вождь, лысый, как колено, похлопал себя по натянувшемуся после трапезы, как барабан, животу, и заклекотал. — Маленький обижать нехорошо, удача нет.
— Пенс-хуенс... — чуть не подавился куском дымящейся носотрехрожины Гриффин, и протянул руку к плошке с вкусным, свежим, хоть и мутноватым, соком гуаявы. — Ну, агент...
Спенсер сверкнул глазами, но спокойно продолжил светскую беседу с Коленом. Непроизносимое имя вождя он воспроизвести даже не пытался, присвоив ему простой идентификатор, и стараясь обращаться безлично.
— О, великий вождь, да не иссякнет вымя твоих коз, и не оскудеет охота! — взгляды выцветших глаз агента и почти чёрных гляделок пигмея встретились. Спенсер был готов поклясться, что тому смешно. — Шаману, которого я сопровождал, понадобилось поговорить с духами, и я не мог противиться его воле.
Гриффин снова закашлялся.
Вождь уважительно склонил голову.
— Я счастлив, что духи леса приняли твоих, бвана. — он почесал иссиня-черную макушку, пришибив несколько мух-вертолетов обратным тягучим движением, и продолжил: — Если бы вас съел нуанге, полковник бы спустил шкуру с задница все племя. Сидеть больно было бы, да.
Принесли ритуальные трубки, уже подожженные угольками из особого очага. Смешливые пигмейки, одетые только в браслеты, подали курительную принадлежность вождю, а тот передал её Спенсеру.
Принюхавшись, он различил горькое смердение местных растений и сладковатый аромат лёгкого наркотика. Ещё почему-то несло горелым дерьмом.
Игнорируя предупреждающий оклик Гриффина, агент затянулся ядреной смесью. Первой его мыслью было «Не тошнить!», за которой прибежала еще одна. «Не кашлять!!!» — было написано на ее пушистом теле, подергивавшемся дымкой сизого цвета. «Наверное, это носорог недожаренный попался» — подумал Спенсер, и шагнул в дымку.
Льюис, определив по запаху лилейник Шиффса, мудро воздержался от употребления сильного галлюциногена. Оценив состояние «поплывшего» после первой затяжки агента, доктор покачал головой, и подумал, что дела идут не очень хорошо. Наны, восполненные после боя на яхте, не функционировали в полную силу. Тот факт, что Спенсера выбила из колеи такая небольшая доза наркотика, говорил, что организм агента начал утрачивать контроль над нанороботами. Гриффин глотнул еще сока, рыгнул, показывая хозяевам, что сыт, и задумался.
Спенсер вынырнул из отливающей фиолетовым дымки у длинного приземистого дома, сложенного из толстых золотистых бревен. Одной стороной строение уходило в склон холма, покрытого небольшими соснами, а мощными дверями, способными впустить внутрь краулер, выходило к берегу небольшого озерца. В отдалении были обустроены хозяйственные постройки из камня, крытые листами пластиформа, и метапластовый гараж. Тропинка от дома вела прямо к озеру, где у небольшого причала покачивалась на мелкой волне лодка из того же золотистого дерева.
В этом маленьком поместье странно сочетались современные материалы и архаичное дерево, простые и удобные формы, и современные веяния в дизайне. Агент посмотрел на изломанную в как минимум трех измерениях антенну гиперсвязи на крыше гаража, и, скривившись, отвел взгляд. «Некоторые вещи лучше оставлять гнить в мозгах их создателей, — подумал он. – Не могу понять я дизайнеров…»
Спенсер двинулся по посыпанной крупным песком тропинке к длинному дому, пытаясь вспомнить, как тут очутился. Поместье «Иртыш» являлось одновременно и офисом экстрим-агентства путешествий «Романов и Сыновья», и здесь они с Гриффином не так давно побывали…
Тогда их принимал сам владелец турагентства, и Спенсер поразился сдержанной мощи и какой-то первобытной красоте высокого широкоплечего мужчины, встретившего их возле посадочного поля глайдеров. Сейчас площадку закрывал сосновый холм, но тогда им пришлось пройти несколько сотен метров, чтобы пообщаться с Романовым. Агент вспомнил, как всю дорогу присматривался к нестарому еще человеку в черной форме неизвестной армии со споротыми знаками различия, и находил массу странностей. Например, внешняя молодость без признака наноимплантации, биокоррекции или иных способов продления жизни – и тяжелый взгляд глаз неопределенного цвета, казавшихся то серыми, то синими, то зелеными. Взгляд прожившего очень много человека и заметная седина в коротко, по –военному, стриженных волосах. Гулкий голос, которым хорошо отдавать команды в поле – и тонкий, грустный и едкий юмор.
Больше всего Спенсера тогда поразило, как этот человек двигался. Легко, экономно, словно скользя по-над землей… Даже агент, много лет осваивавший разнообразные боевые искусства, и добившийся на этом пути определенных успехов, поймал себя на мысли, что завидует этому бывшему солдату. Так мог передвигаться великий мастер у-шу, или один из легендарных основателей каратэ-до, или…
Агент медленно подошел к массивным дверям, и попытался толкнуть их рукой, но конечность прошла доски насквозь. Спенсер вытащил руку обратно, посмотрел на ладонь, но особого удивления почему-то не испытал. И шагнул через дверь, подсознательно закрыв глаза в ожидании удара о дерево.
Удара не последовало, но в помещении было очень темно. От прежней обстановки, какой ее запомнил агент, не осталось и следа, как и от внутренней стены прихожей. Комната, занимавшая все пространство внутри дома, и, казалось, изгибавшаяся куда-то далеко за его пределы, была погружена во тьму. Кое-где мягко светились желтые сферы, почти не разгонявшие мрак, да на великанском столе, раскинувшем резные лапы вдоль одной из стен, разливала круг света массивная бронзовая лампа с зеленым абажуром.
Полковник сидел за столом, ссутулившись и закинув ногу на ногу. В его руках дымилась длинная трубка с тонким чубуком, а на столешнице, чуть в стороне, поблескивал гранями хрустальный графин с прозрачной жидкостью, покрытый изморозью, и несколько рюмок.
Романов кого-то ждал.
Агент, стараясь не шуметь, хотя и понимая, что шуметь ему нечем, сделал несколько шагов вперед, ощущая ползущий по спине холод и чувствуя… Нет, не страх, но что-то близкое. Иррациональное понимание нереальности и чуждости происходящего.
По ушам ударил странный гул, и в противоположной стене ярко вспыхнул расплавленным золотом круг, словно вырезанный из внутренностей звезды – так сильно ударило по глазам сияние. Спенсер отвернулся, прикрыв глаза рукой, но продолжая видеть сполохи темноты и золотого огня. Внутри агента шевельнулось странное чувство, которое обычно сопровождало открытие портала, и он вспотел от догадки. Но такие зоны перехода – мощные и врывающиеся в пространство, не обращая внимание ни на что – он встречал впервые. Привычные молочно-белые или голубоватые плоскости порталов, которыми управляли агент Корпорации отличались от этого монстра примерно также, как кошка – от мутированного тигра, и это вызывало оторопь. «Создатель, сколько же энергии нужно, чтобы его открыть и поддерживать…» — обалдело подумал Спенсер, промаргиваясь. Оказывается, рука пропускала золотой свет насквозь, словно ее и не было тут вовсе, как материального объекта.
Постепенно зрение восстановилось, и агент смог различить комнату, в которой стало чуть светлее от вращающегося колеса желтого огня. Возле портала стоял, потирая лоб, высокий широкоплечий, но худощавый мужчина, чем-то неуловимо похожий на оставшегося неподвижным полковника. Узкое лицо с волевым подбородком пересекал тонкий шрам, заставлявший бледные губы искривляться в усмешке. Белые, как снег, короткие волосы, налитые золотом глаза, в которых невозможно было различить радужку и зрачок, и гладкая, словно лишенная волос, кожа лица довершали портрет. «Позер, — подумал Спенсер, разглядывая незнакомца, одетого в помятый белый плащ, слегка измаранный в чем-то серебристом, и длинную рукоять искривленного меча, торчавшую из-за правого плеча, — позёр и сноб».
Так не понравившийся ему субъект подошел к столу, и оперся о столешницу руками. Спенсер видел только напрягшуюся спину, но по позе и общему ощущению можно было сказать, что гость полковника устал, и подавлен, или испытывает сильную неловкость.
Агент собрался было осторожно подойти поближе к столу, и уже занес ногу, когда по ушам и мозгу ударила новая волна открывающегося портала. Рядом с золотым колесом полыхнуло черное, подернутое синевой и серым сиянием. Снова отворачиваясь, Спенсер тихо ругнулся: «Бля! как вы заколебали уже свои дырки открывать!», и снова вынужден был ждать, пока восстановится зрение, отключившееся от вспышки серого цвета.
В комнате стало на одного человека больше. «Полноте, человек ли это?! – обмер агент, разглядывая лаково поблескивающее черными пластинами брони чудовище с двумя культями крыльев, выступающих из массивных плеч. Так мог бы выглядеть дракон с обрубленными крыльями, вставший на дыбы. Но голова дракона распалась поперек, и раскрылась, обнажив поблескивающее от пота лицо мужчины, похожего на вышедшего ранее из золотого портала, как две капли воды.
Культи крыльев оказались какими-то излучателями, а за тело дракона Спенсер принял тяжелый бронекостюм неизвестной модели. Грудная пластина брони была украшена двуглавым орлом, вызвавшем в агенте смутное напряжение и ощущение почесухи между полушариями мозга.
Полковник открыл глаза, слабо светившиеся лиловым в сгустившейся темноте комнаты, встал с табурета, откладывая погасшую трубку, и шагнул навстречу гостям. Его руки потянулись к ним, словно в приветствии, но в тот же миг мужчина в белом взглянул на Спенсера, наморщил лоб, и его глаза вспыхнули.
Агента поволокло прочь сквозь сгустившийся туман, мир опрокинулся, и одинокая луна, вращаясь в небе пустой миской, обгрызенной неведомым зверем, неслась навстречу.
Гриффин, откинувшийся на плетеную циновку, еще раз сыто рыгнул, на сей раз — уже не притворяясь. Вождь довольно ухмыльнулся, и залопотал подскочившим женщинам что-то на своем наречии. Пятеро молодых пигмеек, блестя в отражении пламени очагов темной кожей, подхватили потерявшего сознание от смеси лилейника и носорожьего говна агента, и уволокли в хижину неподалеку. Доктор, мысленно пожелав Спенсеру приятного препровождения и умеренного возбуждения, стался возле вождя наблюдать за ширящимся праздником, захватывавшим все больше и больше участников. Племя собралось почтить богиню плодородия с очередным непроизносимым именем, для чего приготовили хмельное, еду и запасы афродизиаков…
— Теперь шаман посмотреть, как наши женщины славят богиню! – засмеялся вождь, когда на главную площадь деревни выволокли огромную бадью из листьев, обмазанных глиной. С десяток молодых девушек запрыгнули внутрь, расплескав содержимое, и принялись обмазывать друг друга темной массой, скользкой даже на вид. – Это обряд Скользкого Ужа, да!
Льюис заинтересованно наблюдал, как женщины скользили между мужчинами, танцуя в странно ломаном ритме. Мужчины, смеясь, ловили их, но покрытые смазкой тела выворачивались из их рук, и только отдельным охотникам улыбалось счастье. Образовавшиеся парочки удалились в большую хижину, которая начала раскачиваться под набирающий обертоны хор закутанных в белые покрывала жрецов, бьющих в маленькие барабанчики.
Доктор припомнил из базового курса этнографии, что обряды плодородия обычно связаны со свальным грехом, неумеренными возлияниями, чревоугодием и отсутствием элементарной гигиены… И, вздохнув, глотнул освежающий сок из плошки.
— О великий вождь, что за обряд творится теперь? – стараясь выглядеть поважнее, спросил он. Внутри доктор посмеивался, наблюдая за попытками десятка пигмеев вытащить к бадье упирающегося носорога, мычащего и протестующего всеми фибрами своей души. Животное оглушительно испустило газы, обдав тяжелым запахом всю деревню и вызвав взрыв смеха среди пляшущих охотников.
— Сейчас самый смелый мужчина оседлает дикого трехрога, и направит его к алтарю богини, — ответил хитро прищурившийся пигмей. – Потом жрица принесет в жертву богине Абунго-Мббенге-Кхулу сердце животного, а у племени будет много вкусного жареного мяса.
— И кто же будет укрощать зверя сегодня, о мудрейший? – поинтересовался доктор, пытаясь угадать среди казавшимися одинаковыми темнокожих мужчин с копнами курчавых волос таинственного избранника богини. – Уж не тот ли достойный воин, что помог привести нас с Пенсом?
Вождь шлепнул себя по лысине, и дернул за мочку уха, радостно заклекотав.
— Нет, шаман! Не угадал! Этого воина выбирает сама богиня! – и рука пигмея, украшенная браслетами из тех самых проволочек, что использовались для установки ловушек на докторов, указала на хижину, куда чуть ранее уволокли Спенсера.
Оттуда раздался дикий рёв, от которого присел даже носотрехрог, наваливший от неожиданности кучу. Из строения, своротив плечом столбик, на котором держалась заменявшая дверь циновка, вывалился Спенсер. Абсолютно голый, покрытый потом и с повисшей на шее пигмейкой, агент был страшен. Глаза грозили вылезти из орбит, лицо перекосило, из рта текла слюна… «Белочка прискакала. Точнее – острая наркотическая интоксикация, учитывая лилейник, — спокойно отметил Гриффин, прикидывая, чем из полевого набора можно было седировать пациента. Получалось не очень хорошо – нейролептиков там было мало, от слова «ни хрена». – Ну, действительно, зачем в полевой аптечке дихлорперидол? Да ни за чем… Кто ж в поле с ума-то сходит…»
— Богиня выбрала! – рассмеялся вождь, шлепая себя по лысине и ляжкам.
Гриффин дернулся было вперед, но пигмей остановил его легким прикосновением сухонькой лапки.
— Пусть богиня возьмет свое… — произнес он.
Агент тем временем выбрал цель, и, осторожно ссадив женщину с шеи на ветку дерева, побежал к обалдевшему носорогу, который вращал налитыми кровью глазами…
Спенсер очнулся от того, что в лицо ему било яркое солнце. Тело ломило немилосердно, в голове стучали пневматические молоты, а во рту, казалось, останавливался на привал батальон штурмового десанта в сопровождении маркитантской роты.
— О-о-о-ох… — простонал он, закрывая глаза рукой. – Где я? Кто я? Что происходит?
— Ты на крыше гостевой хижины в деревне пигмеев, глубоко в джунглях… — услышал он знакомый голос, звучавший с заметным сарказмом. – Кто ты – это не ко мне, это к психиатру. И вообще, агент-охуент, ты чего вчера вытворял? А, не помнишь… Ну, бывает.
Спенсер медленно поднялся, и приоткрыл один глаз. В лицо ему смотрела фляжка с охлажденной водой, в которой пузырились, растворяясь, капсулы тоника. Гриффин, сжимавший емкость, сунул ее в протянутую руку агента, и отвернулся, буркнув:
— Да уж, только сексуального террориста мне рядом и не хватало.
Спенсер медленно пил, и к нему потихоньку возвращалась память.
— Кхе… Ну, да… Перебрал малость… — смущенно ответил он, возвращая флягу. – Все живы?
— Кроме носотрехрога – все, — Гриффин усмехнулся. – Только жриц ты, кажется, несколько утомил. И скажи мне, зачем ты курил вчера носорожье дерьмо?
— К-какое дерьмо?... – спросил агент, неожиданно вспомнив запах трубки и последовавшие потом видения. – Разве то, что я видел — неправда?
— А что ты видел? – заинтересовавшись, Льюис поймал запястье Спенсера, и прикоснулся к нему универсальным сенсором.
Агент осторожно раздвинул мясистые листья неизвестного кустарника, и посмотрел в образовавшуюся щель. Крупный муравей-десантник щелкнул черными челюстями прямо перед его глазами, но потом развернулся, и удрал прочь, забавно перебирая лапками по покрытому восковым налетом стволу. На поляне, большую часть которой Спенсер мог сейчас видеть из своего импровизированного укрытия, было спокойно. Листва кустарников и деревьев нижнего яруса джунглевого подлеска была почти неподвижной, только капли влаги, падающие сверху, вызывали подрагивание зеленых и фиолетовых ветвей.
Рядом тихонько засопел Льюис, щелчком отбивший в сторону помесь жука с ежом, обильно украшенного шипами и усиками, и, щекоча дыханием ухо Спенсера, спросил:
— Ну?
Агент осторожно выпрямился, выставив голову над кустами, и осмотрелся более пристально.
— Пойдем, друг, — Спенсер распрямился во весь рост, и двинулся через поляну к мощному стволу бутылочного дерева. — Пигмеев нет.
— Пигмеев-хуеев… — пробурчал Гриффин, отряхивая ботинки веточкой от заползших на них нескольких мелких, но, судя по раскраске, очень ядовитых змеек, приветственно зашипевших на доктора. — Что мы вообще здесь забыли, скажите на милость…
Спенсер выругался, с чваканием наступив во что-то мягкое и дурно пахнущее. Волна поднявшегося запаха вызвала еще большее возмущение со стороны агента, и сдержанный восторг стоящего в отдалении Льюиса.
— Да ты никак нашел потерянный нужник всего племени, о великий следопыт! – доктор, посмеиваясь, распаковал и натянул на лицо одноразовый фильтрующий респиратор, позволив скользкой пленке облепить челюсти, подбородок, и заползти в ноздри.
Агент, обтирая подошвы огромным листом, сорванным рядом с кучей, философски заметил:
— Зато теперь меня не тронут хищники, — и, принюхавшись, добавил: — и не хищники тоже.
Гриффин тяжело вздохнул, и обошел Спенсера с наветренной стороны.
— Осторож... — начал говорить агент, указывая на натянувшуюся серебристую проволочку, блеснувшую в жирной зеленой листве, но не успел договорить.
Проволочка дрогнула под башмаком доктора, и сплетенная из лиан сеть, спеленав Гриффина по рукам и ногам, рванулась вверх, пробивая листья деревьев. От неожиданности Льюис даже не успел крикнуть, издав лишь задушенный хрип.
Спенсер только и смог, что выдавать из себя потрясенное:
— Твою пигмейскую мать...
После чего, обреченно вздохнув, наступил на такую же проволочку, поблескивавшую в растительности рядом с кучей навоза. Тугой удар сети, обхватившей его тело, Спенсер удачно скомпенсировал и получил возможность относительно свободно двигать руками. Затихающие колебания двух сетей, болтавшихся рядом под веткой лесного гиганта, напоминавшего секвойю, сопровождались долгим матерным комментарием, которым агент сопровождал каждое движение скрипящих под его весом лиан. Просто так, чтобы отвести душу.
— Да прекрати ты лаять... — прохрипел Льюис, вращаясь в своем зелено-коричневом коконе. — Уши в трубочку сворачиваются, ни вкуса, ни красоты. Сплошные "мать" и "лять"...
— ...трижды в задницу отыметый пиночлен! — выпалил Спенсер, и вдохнул. Потом выдохнул, и осторожно потянулся к кармашкам на поясе.
— Чтоб я еще раз доверился рекламе этих агентств... — вздохнул Гриффин. — Особенно называющихся "Романов и сыновья". Хуевья, скальпель мне в ухо!
— Экстрим-туры на лоне девственной природе? Джунгли, пустыня, соленые озера и бескрайние степи? Охота на крупных и не очень хищников? Дикие племена каннибалов? Выживание в невероятно прекрасных местах... — агент заржал, вытянув небольшое лезвие из пояса. — Да, я тоже оценил красоту рекламного слога, особенно в части "ритуального жертвоприношения богине плодородия Мбунгу". Там, кажется, туристов жарят в носороге?
Доктор задумчиво прищурился, и заметил:
— Ты пока сеть не разрезай. Лучше скажи, чья это была гениальная идея — отправиться сюда, в джунгли?
— Моя. А что? — Спенсер хитро улыбнулся, и продолжил пилить лианы. — Ну, признаюсь, мне подсказал Эль. Они с Алирой уже охотились тут.
Гриффин помолчал. Снизу поднимался тяжёлый запах навоза, смешанный с соком сломанных ловушками мясистых листьев. Вопли, крики и жужжание, доносившиеся из зарослей, не добавляли оптимизма. "Как же я не люблю дождевые леса, тропики, насекомых и некоторых людей... — подумал он, облизывая пересохшие губы и прислушиваясь к гулкому стуку крови в висках. — Какого, спрашивается, ляда пёс тоже вляпался в ловушку? Он же видел, куда наступал… Или нет?" Доктор вспомнил, как Спенсер вляпался в кучу, и потряс головой.
Агент, внутренне смеясь, допиливал сопротивлявшуюся лиану. Судя по прочности и хрусту, в ней было много кремнезёма, и даже монополевая сталь не могла прорезать больше пары волокон за движение:
— А почему ты считаешь, что мне не стоит пытаться освободиться?
— потому что за нами уже пришли, — мрачно ответил Гриффин, ядовито заметив: — Извини, не могу показать, кто и где, руки заняты... Да и тыкать в людей пальцами невежливо.
Спенсер завозился в своей сети, но раздавшийся снизу цокот и короткий свист недвусмысленно говорили, что доктора были уже не одни.
— А вот и пигмеи... — радостно заметил агент, пряча нож в пояс. — кажется, нас сегодня съедят!
— Мной отправятся, а тобой подавятся... — Льюис хмыкнул, чувствуя, как вибрирует ловушка.
Бесшумно воткнувшиеся в мышцы тонкие дротики, выпущенные из духовой трубки, положили конец разговорам. Высунувшийся из сплетения ветвей коричнево-черный человечек довольно улыбнулся, наблюдая за спуском обмякших тел туристов вниз. Облизнувшись, он почесал спутанную копну своих волос, с вплетенными дротиками, кусками коры и листьев, и исчез в листве.
— Скажи, бвана Пенс, зачем бежал далеко? Зачем обижал воинов? Ты большой, мы маленький, — вождь, лысый, как колено, похлопал себя по натянувшемуся после трапезы, как барабан, животу, и заклекотал. — Маленький обижать нехорошо, удача нет.
— Пенс-хуенс... — чуть не подавился куском дымящейся носотрехрожины Гриффин, и протянул руку к плошке с вкусным, свежим, хоть и мутноватым, соком гуаявы. — Ну, агент...
Спенсер сверкнул глазами, но спокойно продолжил светскую беседу с Коленом. Непроизносимое имя вождя он воспроизвести даже не пытался, присвоив ему простой идентификатор, и стараясь обращаться безлично.
— О, великий вождь, да не иссякнет вымя твоих коз, и не оскудеет охота! — взгляды выцветших глаз агента и почти чёрных гляделок пигмея встретились. Спенсер был готов поклясться, что тому смешно. — Шаману, которого я сопровождал, понадобилось поговорить с духами, и я не мог противиться его воле.
Гриффин снова закашлялся.
Вождь уважительно склонил голову.
— Я счастлив, что духи леса приняли твоих, бвана. — он почесал иссиня-черную макушку, пришибив несколько мух-вертолетов обратным тягучим движением, и продолжил: — Если бы вас съел нуанге, полковник бы спустил шкуру с задница все племя. Сидеть больно было бы, да.
Принесли ритуальные трубки, уже подожженные угольками из особого очага. Смешливые пигмейки, одетые только в браслеты, подали курительную принадлежность вождю, а тот передал её Спенсеру.
Принюхавшись, он различил горькое смердение местных растений и сладковатый аромат лёгкого наркотика. Ещё почему-то несло горелым дерьмом.
Игнорируя предупреждающий оклик Гриффина, агент затянулся ядреной смесью. Первой его мыслью было «Не тошнить!», за которой прибежала еще одна. «Не кашлять!!!» — было написано на ее пушистом теле, подергивавшемся дымкой сизого цвета. «Наверное, это носорог недожаренный попался» — подумал Спенсер, и шагнул в дымку.
Льюис, определив по запаху лилейник Шиффса, мудро воздержался от употребления сильного галлюциногена. Оценив состояние «поплывшего» после первой затяжки агента, доктор покачал головой, и подумал, что дела идут не очень хорошо. Наны, восполненные после боя на яхте, не функционировали в полную силу. Тот факт, что Спенсера выбила из колеи такая небольшая доза наркотика, говорил, что организм агента начал утрачивать контроль над нанороботами. Гриффин глотнул еще сока, рыгнул, показывая хозяевам, что сыт, и задумался.
Спенсер вынырнул из отливающей фиолетовым дымки у длинного приземистого дома, сложенного из толстых золотистых бревен. Одной стороной строение уходило в склон холма, покрытого небольшими соснами, а мощными дверями, способными впустить внутрь краулер, выходило к берегу небольшого озерца. В отдалении были обустроены хозяйственные постройки из камня, крытые листами пластиформа, и метапластовый гараж. Тропинка от дома вела прямо к озеру, где у небольшого причала покачивалась на мелкой волне лодка из того же золотистого дерева.
В этом маленьком поместье странно сочетались современные материалы и архаичное дерево, простые и удобные формы, и современные веяния в дизайне. Агент посмотрел на изломанную в как минимум трех измерениях антенну гиперсвязи на крыше гаража, и, скривившись, отвел взгляд. «Некоторые вещи лучше оставлять гнить в мозгах их создателей, — подумал он. – Не могу понять я дизайнеров…»
Спенсер двинулся по посыпанной крупным песком тропинке к длинному дому, пытаясь вспомнить, как тут очутился. Поместье «Иртыш» являлось одновременно и офисом экстрим-агентства путешествий «Романов и Сыновья», и здесь они с Гриффином не так давно побывали…
Тогда их принимал сам владелец турагентства, и Спенсер поразился сдержанной мощи и какой-то первобытной красоте высокого широкоплечего мужчины, встретившего их возле посадочного поля глайдеров. Сейчас площадку закрывал сосновый холм, но тогда им пришлось пройти несколько сотен метров, чтобы пообщаться с Романовым. Агент вспомнил, как всю дорогу присматривался к нестарому еще человеку в черной форме неизвестной армии со споротыми знаками различия, и находил массу странностей. Например, внешняя молодость без признака наноимплантации, биокоррекции или иных способов продления жизни – и тяжелый взгляд глаз неопределенного цвета, казавшихся то серыми, то синими, то зелеными. Взгляд прожившего очень много человека и заметная седина в коротко, по –военному, стриженных волосах. Гулкий голос, которым хорошо отдавать команды в поле – и тонкий, грустный и едкий юмор.
Больше всего Спенсера тогда поразило, как этот человек двигался. Легко, экономно, словно скользя по-над землей… Даже агент, много лет осваивавший разнообразные боевые искусства, и добившийся на этом пути определенных успехов, поймал себя на мысли, что завидует этому бывшему солдату. Так мог передвигаться великий мастер у-шу, или один из легендарных основателей каратэ-до, или…
Агент медленно подошел к массивным дверям, и попытался толкнуть их рукой, но конечность прошла доски насквозь. Спенсер вытащил руку обратно, посмотрел на ладонь, но особого удивления почему-то не испытал. И шагнул через дверь, подсознательно закрыв глаза в ожидании удара о дерево.
Удара не последовало, но в помещении было очень темно. От прежней обстановки, какой ее запомнил агент, не осталось и следа, как и от внутренней стены прихожей. Комната, занимавшая все пространство внутри дома, и, казалось, изгибавшаяся куда-то далеко за его пределы, была погружена во тьму. Кое-где мягко светились желтые сферы, почти не разгонявшие мрак, да на великанском столе, раскинувшем резные лапы вдоль одной из стен, разливала круг света массивная бронзовая лампа с зеленым абажуром.
Полковник сидел за столом, ссутулившись и закинув ногу на ногу. В его руках дымилась длинная трубка с тонким чубуком, а на столешнице, чуть в стороне, поблескивал гранями хрустальный графин с прозрачной жидкостью, покрытый изморозью, и несколько рюмок.
Романов кого-то ждал.
Агент, стараясь не шуметь, хотя и понимая, что шуметь ему нечем, сделал несколько шагов вперед, ощущая ползущий по спине холод и чувствуя… Нет, не страх, но что-то близкое. Иррациональное понимание нереальности и чуждости происходящего.
По ушам ударил странный гул, и в противоположной стене ярко вспыхнул расплавленным золотом круг, словно вырезанный из внутренностей звезды – так сильно ударило по глазам сияние. Спенсер отвернулся, прикрыв глаза рукой, но продолжая видеть сполохи темноты и золотого огня. Внутри агента шевельнулось странное чувство, которое обычно сопровождало открытие портала, и он вспотел от догадки. Но такие зоны перехода – мощные и врывающиеся в пространство, не обращая внимание ни на что – он встречал впервые. Привычные молочно-белые или голубоватые плоскости порталов, которыми управляли агент Корпорации отличались от этого монстра примерно также, как кошка – от мутированного тигра, и это вызывало оторопь. «Создатель, сколько же энергии нужно, чтобы его открыть и поддерживать…» — обалдело подумал Спенсер, промаргиваясь. Оказывается, рука пропускала золотой свет насквозь, словно ее и не было тут вовсе, как материального объекта.
Постепенно зрение восстановилось, и агент смог различить комнату, в которой стало чуть светлее от вращающегося колеса желтого огня. Возле портала стоял, потирая лоб, высокий широкоплечий, но худощавый мужчина, чем-то неуловимо похожий на оставшегося неподвижным полковника. Узкое лицо с волевым подбородком пересекал тонкий шрам, заставлявший бледные губы искривляться в усмешке. Белые, как снег, короткие волосы, налитые золотом глаза, в которых невозможно было различить радужку и зрачок, и гладкая, словно лишенная волос, кожа лица довершали портрет. «Позер, — подумал Спенсер, разглядывая незнакомца, одетого в помятый белый плащ, слегка измаранный в чем-то серебристом, и длинную рукоять искривленного меча, торчавшую из-за правого плеча, — позёр и сноб».
Так не понравившийся ему субъект подошел к столу, и оперся о столешницу руками. Спенсер видел только напрягшуюся спину, но по позе и общему ощущению можно было сказать, что гость полковника устал, и подавлен, или испытывает сильную неловкость.
Агент собрался было осторожно подойти поближе к столу, и уже занес ногу, когда по ушам и мозгу ударила новая волна открывающегося портала. Рядом с золотым колесом полыхнуло черное, подернутое синевой и серым сиянием. Снова отворачиваясь, Спенсер тихо ругнулся: «Бля! как вы заколебали уже свои дырки открывать!», и снова вынужден был ждать, пока восстановится зрение, отключившееся от вспышки серого цвета.
В комнате стало на одного человека больше. «Полноте, человек ли это?! – обмер агент, разглядывая лаково поблескивающее черными пластинами брони чудовище с двумя культями крыльев, выступающих из массивных плеч. Так мог бы выглядеть дракон с обрубленными крыльями, вставший на дыбы. Но голова дракона распалась поперек, и раскрылась, обнажив поблескивающее от пота лицо мужчины, похожего на вышедшего ранее из золотого портала, как две капли воды.
Культи крыльев оказались какими-то излучателями, а за тело дракона Спенсер принял тяжелый бронекостюм неизвестной модели. Грудная пластина брони была украшена двуглавым орлом, вызвавшем в агенте смутное напряжение и ощущение почесухи между полушариями мозга.
Полковник открыл глаза, слабо светившиеся лиловым в сгустившейся темноте комнаты, встал с табурета, откладывая погасшую трубку, и шагнул навстречу гостям. Его руки потянулись к ним, словно в приветствии, но в тот же миг мужчина в белом взглянул на Спенсера, наморщил лоб, и его глаза вспыхнули.
Агента поволокло прочь сквозь сгустившийся туман, мир опрокинулся, и одинокая луна, вращаясь в небе пустой миской, обгрызенной неведомым зверем, неслась навстречу.
Гриффин, откинувшийся на плетеную циновку, еще раз сыто рыгнул, на сей раз — уже не притворяясь. Вождь довольно ухмыльнулся, и залопотал подскочившим женщинам что-то на своем наречии. Пятеро молодых пигмеек, блестя в отражении пламени очагов темной кожей, подхватили потерявшего сознание от смеси лилейника и носорожьего говна агента, и уволокли в хижину неподалеку. Доктор, мысленно пожелав Спенсеру приятного препровождения и умеренного возбуждения, стался возле вождя наблюдать за ширящимся праздником, захватывавшим все больше и больше участников. Племя собралось почтить богиню плодородия с очередным непроизносимым именем, для чего приготовили хмельное, еду и запасы афродизиаков…
— Теперь шаман посмотреть, как наши женщины славят богиню! – засмеялся вождь, когда на главную площадь деревни выволокли огромную бадью из листьев, обмазанных глиной. С десяток молодых девушек запрыгнули внутрь, расплескав содержимое, и принялись обмазывать друг друга темной массой, скользкой даже на вид. – Это обряд Скользкого Ужа, да!
Льюис заинтересованно наблюдал, как женщины скользили между мужчинами, танцуя в странно ломаном ритме. Мужчины, смеясь, ловили их, но покрытые смазкой тела выворачивались из их рук, и только отдельным охотникам улыбалось счастье. Образовавшиеся парочки удалились в большую хижину, которая начала раскачиваться под набирающий обертоны хор закутанных в белые покрывала жрецов, бьющих в маленькие барабанчики.
Доктор припомнил из базового курса этнографии, что обряды плодородия обычно связаны со свальным грехом, неумеренными возлияниями, чревоугодием и отсутствием элементарной гигиены… И, вздохнув, глотнул освежающий сок из плошки.
— О великий вождь, что за обряд творится теперь? – стараясь выглядеть поважнее, спросил он. Внутри доктор посмеивался, наблюдая за попытками десятка пигмеев вытащить к бадье упирающегося носорога, мычащего и протестующего всеми фибрами своей души. Животное оглушительно испустило газы, обдав тяжелым запахом всю деревню и вызвав взрыв смеха среди пляшущих охотников.
— Сейчас самый смелый мужчина оседлает дикого трехрога, и направит его к алтарю богини, — ответил хитро прищурившийся пигмей. – Потом жрица принесет в жертву богине Абунго-Мббенге-Кхулу сердце животного, а у племени будет много вкусного жареного мяса.
— И кто же будет укрощать зверя сегодня, о мудрейший? – поинтересовался доктор, пытаясь угадать среди казавшимися одинаковыми темнокожих мужчин с копнами курчавых волос таинственного избранника богини. – Уж не тот ли достойный воин, что помог привести нас с Пенсом?
Вождь шлепнул себя по лысине, и дернул за мочку уха, радостно заклекотав.
— Нет, шаман! Не угадал! Этого воина выбирает сама богиня! – и рука пигмея, украшенная браслетами из тех самых проволочек, что использовались для установки ловушек на докторов, указала на хижину, куда чуть ранее уволокли Спенсера.
Оттуда раздался дикий рёв, от которого присел даже носотрехрог, наваливший от неожиданности кучу. Из строения, своротив плечом столбик, на котором держалась заменявшая дверь циновка, вывалился Спенсер. Абсолютно голый, покрытый потом и с повисшей на шее пигмейкой, агент был страшен. Глаза грозили вылезти из орбит, лицо перекосило, из рта текла слюна… «Белочка прискакала. Точнее – острая наркотическая интоксикация, учитывая лилейник, — спокойно отметил Гриффин, прикидывая, чем из полевого набора можно было седировать пациента. Получалось не очень хорошо – нейролептиков там было мало, от слова «ни хрена». – Ну, действительно, зачем в полевой аптечке дихлорперидол? Да ни за чем… Кто ж в поле с ума-то сходит…»
— Богиня выбрала! – рассмеялся вождь, шлепая себя по лысине и ляжкам.
Гриффин дернулся было вперед, но пигмей остановил его легким прикосновением сухонькой лапки.
— Пусть богиня возьмет свое… — произнес он.
Агент тем временем выбрал цель, и, осторожно ссадив женщину с шеи на ветку дерева, побежал к обалдевшему носорогу, который вращал налитыми кровью глазами…
Спенсер очнулся от того, что в лицо ему било яркое солнце. Тело ломило немилосердно, в голове стучали пневматические молоты, а во рту, казалось, останавливался на привал батальон штурмового десанта в сопровождении маркитантской роты.
— О-о-о-ох… — простонал он, закрывая глаза рукой. – Где я? Кто я? Что происходит?
— Ты на крыше гостевой хижины в деревне пигмеев, глубоко в джунглях… — услышал он знакомый голос, звучавший с заметным сарказмом. – Кто ты – это не ко мне, это к психиатру. И вообще, агент-охуент, ты чего вчера вытворял? А, не помнишь… Ну, бывает.
Спенсер медленно поднялся, и приоткрыл один глаз. В лицо ему смотрела фляжка с охлажденной водой, в которой пузырились, растворяясь, капсулы тоника. Гриффин, сжимавший емкость, сунул ее в протянутую руку агента, и отвернулся, буркнув:
— Да уж, только сексуального террориста мне рядом и не хватало.
Спенсер медленно пил, и к нему потихоньку возвращалась память.
— Кхе… Ну, да… Перебрал малость… — смущенно ответил он, возвращая флягу. – Все живы?
— Кроме носотрехрога – все, — Гриффин усмехнулся. – Только жриц ты, кажется, несколько утомил. И скажи мне, зачем ты курил вчера носорожье дерьмо?
— К-какое дерьмо?... – спросил агент, неожиданно вспомнив запах трубки и последовавшие потом видения. – Разве то, что я видел — неправда?
— А что ты видел? – заинтересовавшись, Льюис поймал запястье Спенсера, и прикоснулся к нему универсальным сенсором.
@темы: Доктора, творчество, проза, Доктор Спенсер
-
-
02.04.2015 в 22:04отличный текст, Романов великолепен, доктора в своих характерах. все прекрасно. теперь можно и поспать.)
-
-
02.04.2015 в 22:09Ох ,не зря они меня мучили сегодня весь день...
-
-
03.04.2015 в 10:24-
-
03.04.2015 в 10:27Ритуалы и смехуечки воспоследуют)
И не только они)
-
-
03.04.2015 в 11:11-
-
03.04.2015 в 11:17-
-
03.04.2015 в 11:27-
-
03.04.2015 в 11:33-
-
03.04.2015 в 11:40-
-
03.04.2015 в 11:51-
-
03.04.2015 в 14:01-
-
03.04.2015 в 14:05По карте не скажу, а вот примерно указать и показать могу)
-
-
03.04.2015 в 14:29-
-
03.04.2015 в 14:34-
-
03.04.2015 в 15:40-
-
03.04.2015 в 15:46-
-
03.04.2015 в 16:48-
-
03.04.2015 в 21:31-
-
03.04.2015 в 21:44Сюжет про астартян заинтересовал. Значит, они все-таки подружились, что не может не радовать.)
-
-
03.04.2015 в 21:49Сюжет про астартян - он вообще очень ярко пришел, и я понял, что не могу его не записать. Они действительно подружились, и пошли дальше вместе, как оказалось. Правда, все это можно списать на одурманенного Спенсера, глюки же) Но мы-то знаем...
-
-
03.04.2015 в 22:11-
-
04.04.2015 в 00:33-
-
04.04.2015 в 01:04хотела сказать, что обожаютебя и люблю)
-
-
04.04.2015 в 01:17Лирочка, я тебя люблю и обожаю, солнце)
-
-
04.04.2015 в 10:19-
-
04.04.2015 в 10:40-
-
04.04.2015 в 11:09-
-
04.04.2015 в 11:24-
-
04.04.2015 в 12:08-
-
04.04.2015 в 12:19