Есть долг, честь и совесть. И кибервойска.
читать дальшеОставив дымящую накопителями машину в сухом овраге, неподалёку от заброшенного термитниках, Томас подхватил сбрую с полевым комплектом, и двинулся к знакомому входу в туннели инсектов. По пути к замаскированному высохшими кустами спуску он обратил внимание, что на поверхности нет ни одного живого существа, даже тупых термитов-фуражиров и солдат. Обычно они шелестели хитином везде, спеша по своим насекомыми делам, и порой приходилось ждать, пока сигнал о пришедшем в гости пройдёт по всем телепатическим связям гнезда до особи, принимающей решения. Непрошенные визитёры обгладывались ещё на подступах, а уже посещавшие колонию и оставшиеся в памяти матки — терпеливо ждали, пока их пропустят. Инсектоидам требовалось время, чтобы настроиться на общение с людьми, как предполагал Том. Например, Выдр и его сородичи разговаривали с насекомыми без особых сложностей, что наводило на определённые размышления. Например, о том, что обе расы когда-то прекрасно знали друг друга, и сохранили навыки общения в глубине наследственной памяти.
Из дыры в рыжем суглинке выглянул глазастый термит размером с полчеловека, и призывно застрекотал шипастыми челюстями. Томас почувствовал смутное беспокойство, но, поняв, что это не его ощущения, пожал плечами, и полез под землю.
В норах термитов, как про себя называл их бывший секретарь губернатора, царил полумрак, разгоняемый только тусклым голубым светом фосфоресцирующих грибов-симбионтов, растущих на перекрестках и под потолком особо высоких ходов. Еще здесь явственно попахивало, причем совсем не духами — эта разумная раса общалась между собой и отдавала приказы низшим кастам разными способами, в том числе и запахами. Познания Томаса в биологии и ксенологии пестрили провалами, но он хорошо помнил прочитанную в юности книжку про социальных насекомых. Тогда его задело сравнение людей и некоторых видов муравьев, проведенное автором, но со временем, глубоко погрузившись в активную политику и познакомившись с самыми разными представителями хомо сапиенс, Том понял, что доктор Хоффманн был не так уж и не прав. А насекомые чаще выглядели намного приятнее и добрее людей. Честнее — уж точно.
Натянув респиратор с активными осмотическими фильтрами, Томас ускорил шаги, стараясь поспеть за своим провожатым. Насколько он помнил по планам, начерченным мохнатой лапкой Выдра, они приближались непосредственно к «камере царицы», как Хоффманн выспренно называл в своем труде самую обыкновенную плодильню.
«Значит, мать гнезда серьезно напугана, если пошла против инстинктов. Хотя, мне никогда не верилось, что эти термиты уничтожают всех посторонних в покоях матки. Старшая точно нетранспортабельна, но Выдр общался с ней лично, и выжил. Младшие могут передвигаться, но они не имеют особого веса в гнезде. Все как у людей… — Том почесал бровь, и хмыкнул. — Сдается мне, есть еще человек в окружении губернатора, который сливает информацию термитам. Иначе всю эту мобилизацию объяснить сложно».
Коридор расширился, и мерцающее свечение грибов стало ярче. Гроздья слизистых отростков, напоминающих человеческие пальцы, заполняли все пространство высоких, в два человеческих роста, стен. Том мог бы поклясться, что грибы расположены не в случайном порядке, а образуют огромную картину, где роль красок исполнял мицелий, а холстом служил уплотненный суглинок, местами перемежающийся пластами твердой глины. У входа в пещеру матери гнезда неподвижно застыли две специализированные особи, напоминавшие богомолов размером с человека, и, казалось, составленные из одних только хитиновых шипов, жвал и колючек. Проводник Тома, которого тот в шутку обозвал «Иваном», в память о сказочном знатоке лесных тропинок, тридцать лет водившего по лесу Смерть, подскочил к ним и разразился серией щелчков и взвизгов, после чего присел на глинистый пол, и замер рядом. В голове у Тома как будто лопнул пузырёк газа, и ему захотелось пойти вперед. Авантюрист не стал противиться этому желанию, и, затаив дыхание, протиснулся мимо охранников, которые не повели и усом. Только фасетчатые глаза на какой-то миг затуманились, и всё.
Посреди заполненной светящимся туманом округлой пещеры на каменном возвышении, украшенном странной для человеческого взгляда резьбой, возвышалось колышущееся наплывами и выростами тело матки. Мать гнезда состояла большей частью из огромного брюха с несколькими яйцекладами, которые через равные промежутки времени извергали блестящие слизью бледные яйца размером с человеческую голову. Торс царицы, обращенный ко входу, был задрапирован в разноцветные полотнища ткани, напоминавшей шелк, и выглядел вполне гуманоидным.
Странная фантазия природы, соединившая в одном теле гигантское насекомое и человекообразное существо, вызвала у Тома приступ неожиданной слабости и дурноты. «Соберись, тряпка! — скомандовал он себе с негодованием. — Не хватало еще провалить всю операцию из-за внезапного приступа какой-то фобии». Томас всегда гордился тем, что не испытывает ненависти и отвращения к чужим формам жизни, кроме откровенно мерзких и опасных, и тем сильнее он злился на себя из-за минутного порыва.
На плоском, лишенном носа лице царицы распахнулись большие фиолетовые глаза, и их взгляд, казалось, насквозь просветил Томаса, выхватив из тьмы подсознания все комплексы, страхи, постыдные мелкие тайны, забытые и заброшенные обещания, и непонятные остатки чего-то совсем старого. За одно мгновение бывший секретарь узнал о себе столько же, сколько выяснил в свое время за двадцать или тридцать сеансов психоанализа у самого высокооплачиваемого специалиста планеты Ливермор. К последнему сердобольная тетушка регулярно направляла своего племянника в самый сложный и непредсказуемый период жизни, с двенадцати и до шестнадцати лет.
Он понял, что Свагхи, как называла себя мать и повелительница всех термитов Долины Бабочек, читает его, как раскрытую книгу. И ей совершенно наплевать, что Томас думает по поводу ее внешнего вида, привычек и действий. А еще до человека дошло осознание — мать гнезда уже очень давно не могла позволить себе никаких поступков, выгодных только ей, она делала только то, что шло на пользу ее многочисленным детям, разумным и не очень. «Да она и была своими детьми, всеми разом», — догадался Том, сгибаясь в поклоне. Движение получилось смазанным, но главное заключалось не в смене положения тела, а в уважении, которое он при этом транслировал царице.
Повинуясь невысказанной просьбе, Томас опустился на пол, скрестив ноги, и прикрыл веки. Теперь он видел Свагхи чётко — перед ним стояла невысокая девушка-человек с немного угловатым лицом и жестким взглядом больших фиолетовых глаз. Ее красноватые, стриженые ежиком волосы стояли торчком, а тонкие губы подергивались в гневе.
— Приветствую тебя, Свагхи, — мысленно произнёс Том, предчувствуя грозу. — Я прибыл так быстро, как смог, и привез данные…
— Ты опоздал предупредить нас, — мать гнезда пристально смотрела на собеседника, и в ее взгляде не было и капли тепла. — И успеешь разве что посмотреть, как мы умираем. Я знаю о ваших «экологах», — это слово Свагхи произнесла с особенно ядовитым выражением, — и о том, как они делают… то, что делают.
Томас удивился неожиданной осведомленности своего потенциального делового партнера, но не подал виду.
— Мать гнезда, у меня есть предложение, как можно справиться с возникшей проблемой. Наш с вами противник очень силен, но не всемогущ. И вынужден использовать непривычные инструменты, что еще сильнее ограничивает его возможности.
Свагхи кивнула:
— Я знаю и это. Что ты предлагаешь гнезду? И что ты просишь взамен?
— Чтобы помочь тебе, мне нужно связаться со своими… друзьями, — Том одернул себя, едва не сказав лишку. О некоторых вещах не стоило говорить прямо, особенно о том, что он хочет спасти инсектов от Организации силой самой же Организации. — Они не в этом мире, и нужно особое оборудование, которое называется «дальняя связь». Моя машина повреждена…
— Можешь не упрощать, человек, — вполне по-людски фыркнула Свагхи, поджав губы. — Я достаточно долго живу и изучаю вас, чтобы знать технические подробности. А о множественности миров могу рассказать побольше, чем ваши ученые — или ты думаешь, что мой народ зародился на этой планете? Говори. И побыстрее, мои разведчики засекли массовый запуск маленьких летательных машин.
— Мне нужен доступ к каналу дальней связи, орбитальному или планетарному, — Томас напряженно размышлял, сколько времени понадобится Карлу на удаленный взлом заложенных в «Хранилище» инфопакетов, которые были доставлены туда секретарем губернатора после подтверждения гибели предыдущего владельца судна. — И примерно восьмая часть дня…
— Хорошо. Ты получишь требуемое, — царица закрыла глаза, и ее изображение, передаваемое в мозг Тома, стало меркнуть. — Тебе поможет наш новый друг, а я пришлю ретранслятора.
Томас очнулся от прикосновения к лицу тонких усиков. Первое, что он увидел, открыв глаза, был термит необычной формы, с короткими лапками и раздутой головой с выпуклыми шарами глаз. Насекомое неторопливо зашагало прочь, и Том, размяв затекшие ноги, последовал за ним. Планшет, который все это время пролежал в заплечном мешке, неожиданно подал признаки жизни, и тонко пискнул, свидетельствуя о новом соединении.
В небольшой овальной каморке три на четыре шага их с термитом ждал заросший густой щетиной Джок Эри, якобы погибший несколькими днями ранее. Эколог оторвался от записей, которые листал на древнем планшете, и радостно вскочил со скрипнувшей раскладушки.
—Наконец-то человеческое лицо! — просиял он, взмахнув руками. — А то насекомые и выдроиды мне уже порядком надоели. Хотя, мохнатых эввхэ ко мне так и не пустили…
Джок, хрустнув пальцами, шагнул к Томасу, и шепотом спросил, стесняясь и покраснев:
— У вас случайно не найдется депилятора, господин секретарь? Я внезапно понял, что борода мне не идет…
Люпен в очередной раз попробовал устроиться в кресле командира крейсера, но добился только серии пронзительных скрипов разболтанных соединений и шарниров. Устаревшая полвека назад жестянка «Хранилища» выводила его из равновесия каждым кубическим дюймом. Что могло отвалиться или сломаться, решило сделать это именно сейчас, а то, что сломаться не могло, просто не работало. Проклятое капитанское кресло, врезавшееся в спину и задницу выпирающими «анатомическими» накладками, доводило эколога до белого каления, ведь он был вынужден проводить в рубке по десятку часов подряд.
Вскочив, он прошелся по узенькому командному мостику, нависавшему над потухшими панелями и полуразобранными рабочими местами офицеров. Главный экран работал, периодически покрываясь рябью помех, а комп корабля примерно с той же периодичностью начинал тупеть, несмотря на присадки свежей ДНК и замену трети блоков. Аллис оперся на пачкающийся темной пылью ржавчины поручень, и тоскливо вздохнул. Он даже пожалел несчастного Эри — летать на таком корабле было немногим лучше, чем стать кормом для псевдоразумных насекомых. «Юнец сам себя закопал. Романтик хренов. Если ты взялся за работу — сначала доделай, развлекайся после. А не пытайся совмещать приятное с бесполезным, — ядовито подумал Люпен, проверяя показания приборов и поток информации от дронов разведки, кружащихся сейчас над умеренной зоной Этаки. — И откуда ты на мою голову взялся, недоучка?»
Поле подавления, блокирующее дальнюю связь, пришлось отключить. Энергии оно потребляло, как три главных двигателя, а накрывало едва ли полпланеты. И губернатор уже неоднократно присылал сообщения о своем недовольстве радиомолчанием. Люпен успешно делал вид, что сообщений не получал, пока в космос не взлетели три почти новых истребителя, и не устроили показательные выступления с вполне боевой стрельбой по остову какой-то баржи, висящему в соседнем секторе орбиты. После чего пришлось выходить на связь с Максимусом, и обещать выделить окно в графике работы излучателей помех, для отсылки служебной почты и приема данных Центрального Правительства. И прерывать в это время работу над универсальной чумой, чтобы телеметрия с биореакторов не попадала в логи Организации.
Во время Таргатайской осады Люпен был одним из тех, кто предлагал правительству использовать не только относительно безвредные грибки и бактерии, нацеленные на уничтожение посевов, животных и хлорелловых плантаций, но и более серьезные болезнетворные агенты. Чёрная язва, моровый грипп, холера и старая добрая воздушно-капельная чума. Оспа, коклюш, дифтерия. Даже токсин ботулина, рассеянный над отдельными городами — все эти средства могли привести к согласию непокорные ЦП миры за считаные дни. Быстро, эффективно, надолго. Трудно бунтовать, когда знаешь, что на орбите висит экокрейсер, в трюмах которого ждут миллионы доз смерти. Доставка бесплатно, похороны — за свой счет.
Когда Организация приняла решение пойти долгим и трудным путём удара по пищевым ресурсам восставших, Аллис был в ярости. Он едва удержался на грани измены, с трудом опустив уже занесенную ладонь не на сенсор сброса дронов-доставщиков с десятком тонн мутированного антракса, а на полированную сталь командного пульта. И только сам экотех знал, чего ему стоило такое незначительное усилие. Тогда он согласился с волей командования, но злость затаил.
Впоследствие она, эта злость, вылилась в исследования и поиски идеального биологического оружия. Универсального, быстрого, неизлечимого… и настраиваемого по десяткам параметров. Что-то подобное уже было в фондах Организации, но, к сожалению, слишком слабое. Примитивный калькулятор, способный на девять арифметических действий, вряд ли подойдет инженеру, который просчитывает матрицу тензорных векторов или решает численным методом квантовые уравнения — ему нужен инструмент помощнее. Например, биокомп или квантовый вычислитель. Люпен поставил для себя именно такую задачу: создать такой инструмент, болезнетворный агент, способный притвориться чем угодно, от насморка до тифа, и уничтожать только тех, кто был выбран для ликвидации, вплоть до исключительно родственников одного-единственного человека до двенадцатого колена. В обе стороны.
Пока Аллис добился только избирательности в пределах вида. Заразность и летальность зависела от избранных в качестве мишеней существ, что пока не позволяло заявлять об универсальности. Лучше всего получалось с людьми, хуже — с млекопитающими, а на насекомых Люпен своё детище еще не испытывал. Не доводилось.
Потому сейчас Аллис был почти счастлив, добавляя к своему созданию новые блоки генетического кода, взятого от многочисленных инсектоидов, населявших Этаку. Среди образцов были и те самые загадочные «ночные гости», чьи рабочие особи были застигнуты на поверхности дронами «Хранилища».
Параллельно с этим в биореакторе созревали споры обычной легочной чумы, поражавшей только гуманоидов. «На всякий случай», — подумал Люпен, и улыбнулся.
Джок соскучился по живому человеческому общению, и не прекращал болтать все время, пока Томас выходил на связь со своими людьми и рассылал через выделенную ему линию инструкции, приказы и сообщения, выстраивая цепочку взаимодействия. Чересчур высоко, на Олимп сената и ЦП, он подняться не мог, но оставшиеся от дяди полезные знакомства и связи, подкрепленные необходимыми пожертвованиями, помогли. Как, собственно, помогали не в первый раз: после пары неприятных с точки зрения юриспруденции случаев Том предпочитал подстраховаться, и обеспечить надежное прикрытие, чем потом тратить время и средства на адвокатов и сенатские комиссии. Сейчас, например, один из пяти управляющих Организации, вместе с вице-адмиралом космофлота и несколькими чинами планетарной администрации сектора, обратил свой взор на мелкую, по их меркам, проблему, образовавшуюся в отдаленной колонии. Когда выяснилось, что все они связаны между собой как отдаленными родственными, так и деловыми связями, проблема перестала быть таковой. Как говорил дядя Томасу: «нужные знакомства отличаются от просто знакомств тем, что в первом случае твою проблему обязательно решат, иногда даже бесплатно. А во втором — и за деньги не всегда помогут». Представитель Организации, получив записи генетических манипуляций экотехнолога Люпена, скомкано попрощался, и покинул импровизированную конференцию, пообещав «всенепременнейше содействовать». Бывшему секретарю очень хотелось узнать, что именно в скачанных Карлом и его ручными искинами данных так напугало управляющего делами, но удовлетворить свое любопытство он не успел.
— Я нашёл у здешних инсектоидов в хранилище странную штуку, — Том наконец оторвался от планшета, и обнаружил, что Эри что-то рассказывает ему уже несколько минут, размахивая здоровенным коробом старого планшета, чуть ли не двухвекового возраста. — Здесь находится фрагмент архива времен первой колонизации Этаки, и он потрясающ!
— Чем же? — Том отложил в сторону свой наладонник, и похлопал по карманам в поисках чего-нибудь съестного. За работой его всегда разбирал голод, и приходилось спасаться плитками энергетического рациона. Одну он предложил экологу. — Бери, не стесняйся.
«Хоть помолчишь несколько минут, — подумал Том, уже пожалевший об обнаружении пропавшего экотеха. — Достал уже…»
Но Джок даже с набитым ртом умудрялся вещать об сложной истории Этаки, и тяготах первых лет заселения планеты. Как выяснил Том, тогда знакомство с расой разумных инсектоидов обошлось колонистам примерно в пять тысяч жизней — люди по недомыслию взорвали один термитник, и убили царицу, разбудив находящиеся в спячке гнезда по всей планете. К сожалению, в дневные часы насекомые не были способны на активные действия, но с наступлением темноты все менялось. Термиты взламывали бетонные полы временных бараков, прорывались сквозь возводимые днем заграждения, сжирали электропроводку и агрегаты энергостанций, уничтожали запасы еды и лекарств, и уносили с собой парализованных людей.
Потеря значительной части инженерного персонала и почти всего муниципалитета едва не прикончила колонию, когда произошла утечка на химическом заводе, и облако хлора прошло по границе поселения… Тогда-то и появились зачатки этакского архитектурно-психиатрического стиля, выражающиеся в параноидальном стремлении изолировать свое жилище от окружающей среды после заката, и приступы неконтролируемого страха при нарушении границ защиты…
— То есть, все этакцы знают про инсектоидов, но предпочитают о них не думать? — Том удивленно присвистнул. — Не удивлюсь, если доходит до блокировки памяти…
— Так и есть, — облизнулся Джок, сминая в ладони обертку от рациона. — Вы никогда не смотрели статистику медицинского обслуживания в той же Лернее?
Бывший секретарь вспомнил ежеквартальные отчеты, но на его взгляд, там не было ничего странного.
— Не вижу ничего предосудительного.
— А расходы на обслуживание оборудования для гипнотического обучения вас не удивили? — Эри провел рукой по гладкому подбородку, и блеснул улыбкой. — Учитывая, что это «обучение» регулярно проходит треть населения?
Томас прокрутил в планшете статистику последнего отчета, и понял, что некоторые разделы лучше читать полностью. И внимательно просматривать табличные данные при этом. Гипнопедия применялась при обучении рабочих низкой квалификации и переориентации на новую профессию, в редких случаях — в школах. Но двадцать восемь процентов города Лернея, проходящие такую переподготовку раз в квартал… «Действительно, выглядит подозрительно, — Томас запомнил способ, которым его изящно ввели в заблуждение, и сделал выводы. — Если знать, где искать — все на виду, но в сводной таблице идеальный порядок. Красиво. Учиться надо у профессионалов».
— И когда это простой эколог успел разобраться в хитростях аудита планетарной отчетности? — поддел Джока Том. — Разве на курсах биологического профиля это проходят?
— У меня было много времени, и доступ к данным, — парировал Эри. — Здешняя хозяйка очень рада помочь, особенно в области обмена знаниями. А все остальное вытекает из знания природы людей и насекомых…
Том кивнул, нащупывая вибрирующий планшет. На темном экране тускло светилась надпись: «Посев начнется через три стандартных часа. Варианты действий?»
читать дальшеГубернатор покосился на место, которое обычно занимал Томас, и дернул щекой. «Пусть он и оказался агентом влияния, но обязанности выполнял отлично. Пожалуй, лучшего подчинённого найти сложно», — думал Максимус, изучая сводки данных орбитальной группировки и беспилотников. Люпен выпустил их много. Достаточно много, чтобы среди его дронов затесались очень похожие машины, передававшие данные о съемке поверхности и перехваченные пакеты информации не на крейсер, а в центр обороны Этаки. Замаскированный под полярной шапкой, комплекс расконсервировали не так давно, и сейчас стылые металлические пещеры в глубине скал маленького архипелага обживали несколько сотен человек из муниципальных служащих и сил самообороны. Губернатор был почти уверен, что до момента расконсервации о командном центре знал только он сам.
Комплекс построили во время второй волны колонизации, когда осваивались все более-менее пригодные для жизни планеты, и внешний радиус обитаемого космоса был не разведан. Потому люди стремились подготовиться к любым неожиданностям, и в результате Этаке остались в наследство устаревший, но вполне зубастый комплекс планетарной обороны и командный центр с выделенными линиями связи и независимым энергопитанием. Отходы «горячего» реактора сбрасывались прямо в океан, но кого такое волнует во время боевых действий?
Максимус вздохнул и сосредоточился на оперативной схеме, проецируемой на экран. Беспилотные разведчики с «Хранилища» собирались в плотные многослойные стаи, откочевывая к строго фиксированным точкам, словно перелетные птицы. От значка экокрейсера отделились несколько грузовых катеров, упавших в атмосферу.
Сейчас дроны погрузятся в трюмы грузовиков, оставив несколько наблюдателей, и нагруженные машины медленно вернутся в ангары. Следующим этапом должен стать старт «сеятелей», чьи блестящие изморозью криостаты наполняла свежесваренная культура «универсальной чумы» Люпена. Теоретически, болезнь нацелена только на инсектоидов, и, вероятнее всего, на их разумные касты. Но практически…
Губернатор бросил долгий взгляд на висящую перед ним расшифровку сообщения, недавно пришедшего на почтовый сервер. Все сложные молекулярные схемы он пропустил, не надеясь разобраться в непрофильном для себя предмете, но сопроводительный текст прочел трижды. Неизвестный адресат, очень профессионально запутавший логи и цепочки пересылки почты, давал наиболее вероятные прогнозы развития ситуации. Откуда он взял образцы для анализа, оставалось неясно, но, если даже треть от приведенных в послании выводов окажется истинной — Этаке придется очень тяжело.
Самым вероятным аноним считал ошибочную мутацию культуры чумы, которая начнет поражать не только мишень, но и прочих живых существ. Скорее всего, это коснется только насекомых, но биосфера не выдержит исчезновения такого количества видов одновременно, и ответит катастрофой. В итоге встанет вопрос о рекультивации экологии планеты, а это дело дорогое и долгое.
Второй в письме указывалась вероятность того, что мутации вируса не остановятся только на заражении инсектоидов. Болезнь распространится и на млекопитающих, а это означает медленную и мучительную гибель для всех граждан Этаки. Спасательной операции не будет, а вот бомбардировку и карантинные мероприятия губернатор представлял себе очень живо.
Третьим возможным путем развития ситуации автор письма счел отсутствие прямого воздействия болезнетворного агента, но встраивание его в генотип. Эти строки попахивали неуемной фантазией и даже фантастическими допущениями, однако, перспектива превратиться в жителя прокаженной планеты, лишенного всех прав человека из-за измененной наследственности и потенциальной опасности не прельщала никого. Даже мысль о чем-то подобном вызывала у Максимуса раздражение, переходящее в ярость.
В любом случае Люпен перестарался. Используй эколог стандартные средства Организации, губернатор не имел бы претензий. Но не опробированное биологическое оружие с неизвестными характеристиками являлось слишком веским доводом для подачи официального протеста «наверх». И для ряда неофициальных действий тоже.
Максимус положил руки на выдвинутую из подлокотника кресла консоль, и ненадолго задумался. После чего его пальцы несколько раз отбили сложную дробь команд, и губернатор выдохнул, расслабляясь. Дальнейшее от него уже не зависело. И данные когда-то обещания он выполнит, чего бы это не стоило.
Том смотрел на мерцающий экран планшета, едва не сталкиваясь лбами с морщившим нос и что-то бормочущим про себя Эри. На трехмерной картинке, то и дело рассыпавшейся точками помех, показывались предполагаемые курсы полета дронов-сеятелей, и ползли концентрические круги зон заражения. Тактический прогноз был составлен толково, на мощном вычислителе, и выглядел достоверно.
— Слишком достоверно, — проговорил Джок, прикусывая ноготь. Том удивленно посмотрел на экотехника, высказавшего его собственную мысль, но промолчал, чтобы не прервать рассуждения. — И от того становится еще страшнее. Люпен использует незнакомую мне схему посева, но, надо сказать, она очень эффективна. Через три дня будет заражена большая часть инсектов на планете, и спустя неделю…
— Все умрут, — уверенно закончил его фразу Томас. В конце концов, экологов именно этому и обучают — не столько лечить и оберегать, сколько быстро и эффективно убивать. Пусть не своими руками, но все же. — Предлагаю нанести удар первыми.
—Что? — Джок Эри даже привстал от удивления. Его лицо побледнело от страха. — Но мы не можем уничтожить инскетоидов! Они разумны, Том. Это преступление.
На этот раз удивился бывший секретарь. Ему не приходило в голову, что слова об ответном ударе будут восприняты настолько неправильно.
— Мистер Эри, это невозможно. У меня нет ни биологического, ни обычного оружия, способного нанести нашим гостеприимным хозяевам вред, — успокаивающе сказал Томас, про себя посмеиваясь над причудливыми путями, которыми шли мысли в голове Джока. — А те данные, которыми мы с губернатором обмениваемся последние минуты посредством моего знакомого системного техника, станут очень хорошей доказательной базой в очередной сенатской комиссии, или в закрытом разбирательстве — это уже как повезет. Признаюсь, фантазии Карла меня иногда шокируют, но он очень неплохо разобрался в молекулярной биологии за те дни, пока Люпен создавал свой универсальный штамм. Я не считаю, что вирус мутирует и встроится в наш генотип, или превратит всех людей и инсектов в чудовищ, перемешав наши ДНК, но опасность все-таки есть.
Джок переключился на профессиональную логику, и кивнул, продолжая рассуждения:
— Да, это действительно фантазии. Но выйти из-под контроля штамм может, это я вижу тоже. Местные могут спастись от заражения в своих герметичных домах, но те, кто окажется снаружи — им не позавидуешь. Да и мертвая биологически планета не нужна никому. Тридцать миллионов потенциальных беженцев взорвут какую угодно экономику, даже центральную. Нет, моего коллегу надо остановить.
— Надеюсь, он не твой учитель, наставник, или, скажем, друг? — поинтересовался Томас, набирая короткое сообщение. — Мне не хочется тебя травмировать, скажу честно.
— Нет, что вы, господин секретарь, — Эри несмело улыбнулся, тряхнув головой. — Люпен и я пересекались дважды, и оба раза он называл меня не иначе, чем «косорукая бездарь». А так… Я знаю его понаслышке, но и только.
— Отлично. Тогда вы не будете плакать и терзаться ночными кошмарами, если с ним случится что-нибудь неприятное, — сказал Том, и выключил планшет.
Люпен, напевавший что-то воинственное, вышагивал вдоль галереи капитанского мостика, осматривая столбцы данных о состоянии дронов и образцов, когда почувствовал что-то неладное. Изменился тон вибрации корабельных систем, который сопровождает каждую секунду жизни крейсера, и обычно выпадает из восприятия человека.
Аллис подбежал к креслу, и остолбенело уставился на наливавшиеся оранжевым датчики биологической опасности. Включилась система сброса содержимого биореакторов, но вместо того, чтобы выбросить взвесь питательной среды за борт, в точку фокуса тяговых двигателей, трубопроводы, захлебываясь, выплескивали бурлящую жижу на пол коридоров корабля, пускали фонтаны из форсунок умывальников и засасывали в вентиляционные шахты.
Компьютер «Хранилища» перешел в параноидальный режим, и не отвечал на внешние команды. Наоборот, он начал протокол стерилизации жилой зоны крейсера, и собирался открыть шлюзы в ближайшее время — якобы для приема таможенного бота.
— Что за дьявол?... — выдавил Аллис, выпучив глаза. Его волосы, казалось, встали дыбом.
Действительно, происходившее напоминало буйство сверхъестественных сил. Но Люпен не верил в дьявола, считая, что люди прекрасно справляются с его обязанностями самостоятельно. «Следовательно, корабль атакован системным оператором или даже администратором, судя по скорости, — скакали мысли в голове Аллиса, пока он натягивал на себя костюм биозащиты, и прилаживал к нему баллоны с дыхательной смесью. — Вот же тварь. Поймаю — убью. Или испытаю на нем несколько новых штаммов вирусного простатита».
Эколог знал, что его универсальная чума безвредна для людей, но предпочел перестраховаться. И еще ему очень не хотелось сидеть в карантине, который — здесь он не сомневался — устроит благодарный губернатор. «Кажется, меня слили… — подумал Люпен, дергая рукоять люка, ведущего с капитанского мостика к спасательному челноку. — И, вполне возможно, свои же. Блядь, я до вас еще доберусь!»
Старинная стальная рукоять с хряском обломилась, и севшему на пол от неожиданности Аллису стало ясно, что последние двадцать лет он держалась только на многочисленных слоях молекулярной краски и полировочного спрея.
— И все же, Томас, — губернатор, затянутый в парадный мундир с позолоченными галунами и небольшой орденской планкой на расшитой серебряной нитью груди, поставил опустевший бокал на поднос робота-официанта, и хитро прищурился, наставив указательный палец на своего бывшего секретаря, — на кого вы работали?
Прием в честь открытия новой разумной расы, вышедшей на контакт с человечеством и подписавшей соглашение о сотрудничестве с Центральным Правительством, уже заканчивался. Сваагхи со свитой из молодых самок убыла в Долину Бабочек, оставив своего представителя — полутораметрового богомола, затянутого во что-то, напоминавшее архаичный фрак. Он даже был подпоясан широким красным поясом из шелка, и общался приятным сопрано с двумя совершенно одинаковыми людьми в черных костюмах и темных очках. Гости, собравшиеся в лучшем отеле Лернеи, разбились на группы по интересам и общественному статусу, и собирались приступить к неофициальной части, включавшей фуршет и развлекательную программу.
— На кого я работал? — Томас, одетый в дорогой костюм из синеватой алансийской шерсти, отливающей зеленым и красным при определенных углах освещения, внешне расслаблено наблюдал за гостями, потягивая сладковатое игристое вино. Сквозь маску благожелательного спокойствия на лице своего бывшего секретаря Максимус почувствовал показавшуюся ему странной смесь раздражения, уважения и равнодушия. — На себя, разумеется. И то, что мои действия помогли… некоторым людям — всего лишь стечение обстоятельств. Не более того.
Губернатор сделал вид, что поперхнулся и откашлялся, пряча свое смущение. В разразившемся кризисе выгоду получили все. Или почти все — инсектоиды заявили о себе, и были признаны разумной расой, пятой из известных человечеству, Организация избавилась от опасного сотрудника и почистила свою управляющую вертикаль, военные и планетарные чиновники тоже не остались без прибыли.
— А на кого работали вы, господин губернатор? — удовлетворенно улыбнулся Томас. — На инсектоидов? Кто-то ведь делился с ними информацией. А высшие права доступа к сети Этаки принадлежат только вам.
— Кхм… — Максимус потер ладонью скрипнувший начавшей пробиваться щетиной подбородок. — Я… Э…
От дальнейшего позора губернатора спас подошедший Джок Эри. Обласканный собственным руководством эколог, возбужденно блестя глазами, вцепился в руку Томасу, и рассыпался в благодарностях. По пунцовым пятнам на щеках и учащенному дыханию Том сделал вывод, что мистер Эри несколько перебрал, скажем так, впечатлений на приёме, и едва заметно поморщился. Губернатор понимающе крякнул, беря с подноса бокал с вином.
— Мистер… Томас! — Джок достал из поясной сумки показавшийся знакомым предмет, и сбивчиво заговорил. — Понимаете, я очень вам благодарен… Если бы не вы… И потому я хочу подарить вам этот планшет, который нашел в тоннелях Долины Бабочек. Ну, вы помните…
Том не стал портить праздник экологу, получившему повышение и дипломатический статус посланника, и взял завернутое в термопленку устройство. Копию содержимого планшета он снял еще во время их вынужденного совместного затворничества, когда Джок отходил по естественным надобностям. «Не смог удержаться от соблазна, — вспомнил этот момент Томас, — но имею я, в конце концов, право на небольшое чудачество, или нет?»
— Благодарю, мистер Эри, — ответил он экологу, протягивая в ответ свою визитку. На белой карточке было всего две строчки — имя и номер канала дальней связи. — Рад нашему знакомству. Не стесняйтесь обращаться, я с радостью помогу вам решить возникшие проблемы. Любые.
Фрагменты дневника одного из первых колонистов Этаки и более старые записи, занесенные на устройство непонятно когда, занимали мысли Тома все сильнее и сильнее. «Пожалуй, стоит заняться текстами сегодня, — подумал он, раскланиваясь с губернатором и Эри, — осталось поговорить с парой потенциальных клиентов, и вечер будет свободным».
Из дыры в рыжем суглинке выглянул глазастый термит размером с полчеловека, и призывно застрекотал шипастыми челюстями. Томас почувствовал смутное беспокойство, но, поняв, что это не его ощущения, пожал плечами, и полез под землю.
В норах термитов, как про себя называл их бывший секретарь губернатора, царил полумрак, разгоняемый только тусклым голубым светом фосфоресцирующих грибов-симбионтов, растущих на перекрестках и под потолком особо высоких ходов. Еще здесь явственно попахивало, причем совсем не духами — эта разумная раса общалась между собой и отдавала приказы низшим кастам разными способами, в том числе и запахами. Познания Томаса в биологии и ксенологии пестрили провалами, но он хорошо помнил прочитанную в юности книжку про социальных насекомых. Тогда его задело сравнение людей и некоторых видов муравьев, проведенное автором, но со временем, глубоко погрузившись в активную политику и познакомившись с самыми разными представителями хомо сапиенс, Том понял, что доктор Хоффманн был не так уж и не прав. А насекомые чаще выглядели намного приятнее и добрее людей. Честнее — уж точно.
Натянув респиратор с активными осмотическими фильтрами, Томас ускорил шаги, стараясь поспеть за своим провожатым. Насколько он помнил по планам, начерченным мохнатой лапкой Выдра, они приближались непосредственно к «камере царицы», как Хоффманн выспренно называл в своем труде самую обыкновенную плодильню.
«Значит, мать гнезда серьезно напугана, если пошла против инстинктов. Хотя, мне никогда не верилось, что эти термиты уничтожают всех посторонних в покоях матки. Старшая точно нетранспортабельна, но Выдр общался с ней лично, и выжил. Младшие могут передвигаться, но они не имеют особого веса в гнезде. Все как у людей… — Том почесал бровь, и хмыкнул. — Сдается мне, есть еще человек в окружении губернатора, который сливает информацию термитам. Иначе всю эту мобилизацию объяснить сложно».
Коридор расширился, и мерцающее свечение грибов стало ярче. Гроздья слизистых отростков, напоминающих человеческие пальцы, заполняли все пространство высоких, в два человеческих роста, стен. Том мог бы поклясться, что грибы расположены не в случайном порядке, а образуют огромную картину, где роль красок исполнял мицелий, а холстом служил уплотненный суглинок, местами перемежающийся пластами твердой глины. У входа в пещеру матери гнезда неподвижно застыли две специализированные особи, напоминавшие богомолов размером с человека, и, казалось, составленные из одних только хитиновых шипов, жвал и колючек. Проводник Тома, которого тот в шутку обозвал «Иваном», в память о сказочном знатоке лесных тропинок, тридцать лет водившего по лесу Смерть, подскочил к ним и разразился серией щелчков и взвизгов, после чего присел на глинистый пол, и замер рядом. В голове у Тома как будто лопнул пузырёк газа, и ему захотелось пойти вперед. Авантюрист не стал противиться этому желанию, и, затаив дыхание, протиснулся мимо охранников, которые не повели и усом. Только фасетчатые глаза на какой-то миг затуманились, и всё.
Посреди заполненной светящимся туманом округлой пещеры на каменном возвышении, украшенном странной для человеческого взгляда резьбой, возвышалось колышущееся наплывами и выростами тело матки. Мать гнезда состояла большей частью из огромного брюха с несколькими яйцекладами, которые через равные промежутки времени извергали блестящие слизью бледные яйца размером с человеческую голову. Торс царицы, обращенный ко входу, был задрапирован в разноцветные полотнища ткани, напоминавшей шелк, и выглядел вполне гуманоидным.
Странная фантазия природы, соединившая в одном теле гигантское насекомое и человекообразное существо, вызвала у Тома приступ неожиданной слабости и дурноты. «Соберись, тряпка! — скомандовал он себе с негодованием. — Не хватало еще провалить всю операцию из-за внезапного приступа какой-то фобии». Томас всегда гордился тем, что не испытывает ненависти и отвращения к чужим формам жизни, кроме откровенно мерзких и опасных, и тем сильнее он злился на себя из-за минутного порыва.
На плоском, лишенном носа лице царицы распахнулись большие фиолетовые глаза, и их взгляд, казалось, насквозь просветил Томаса, выхватив из тьмы подсознания все комплексы, страхи, постыдные мелкие тайны, забытые и заброшенные обещания, и непонятные остатки чего-то совсем старого. За одно мгновение бывший секретарь узнал о себе столько же, сколько выяснил в свое время за двадцать или тридцать сеансов психоанализа у самого высокооплачиваемого специалиста планеты Ливермор. К последнему сердобольная тетушка регулярно направляла своего племянника в самый сложный и непредсказуемый период жизни, с двенадцати и до шестнадцати лет.
Он понял, что Свагхи, как называла себя мать и повелительница всех термитов Долины Бабочек, читает его, как раскрытую книгу. И ей совершенно наплевать, что Томас думает по поводу ее внешнего вида, привычек и действий. А еще до человека дошло осознание — мать гнезда уже очень давно не могла позволить себе никаких поступков, выгодных только ей, она делала только то, что шло на пользу ее многочисленным детям, разумным и не очень. «Да она и была своими детьми, всеми разом», — догадался Том, сгибаясь в поклоне. Движение получилось смазанным, но главное заключалось не в смене положения тела, а в уважении, которое он при этом транслировал царице.
Повинуясь невысказанной просьбе, Томас опустился на пол, скрестив ноги, и прикрыл веки. Теперь он видел Свагхи чётко — перед ним стояла невысокая девушка-человек с немного угловатым лицом и жестким взглядом больших фиолетовых глаз. Ее красноватые, стриженые ежиком волосы стояли торчком, а тонкие губы подергивались в гневе.
— Приветствую тебя, Свагхи, — мысленно произнёс Том, предчувствуя грозу. — Я прибыл так быстро, как смог, и привез данные…
— Ты опоздал предупредить нас, — мать гнезда пристально смотрела на собеседника, и в ее взгляде не было и капли тепла. — И успеешь разве что посмотреть, как мы умираем. Я знаю о ваших «экологах», — это слово Свагхи произнесла с особенно ядовитым выражением, — и о том, как они делают… то, что делают.
Томас удивился неожиданной осведомленности своего потенциального делового партнера, но не подал виду.
— Мать гнезда, у меня есть предложение, как можно справиться с возникшей проблемой. Наш с вами противник очень силен, но не всемогущ. И вынужден использовать непривычные инструменты, что еще сильнее ограничивает его возможности.
Свагхи кивнула:
— Я знаю и это. Что ты предлагаешь гнезду? И что ты просишь взамен?
— Чтобы помочь тебе, мне нужно связаться со своими… друзьями, — Том одернул себя, едва не сказав лишку. О некоторых вещах не стоило говорить прямо, особенно о том, что он хочет спасти инсектов от Организации силой самой же Организации. — Они не в этом мире, и нужно особое оборудование, которое называется «дальняя связь». Моя машина повреждена…
— Можешь не упрощать, человек, — вполне по-людски фыркнула Свагхи, поджав губы. — Я достаточно долго живу и изучаю вас, чтобы знать технические подробности. А о множественности миров могу рассказать побольше, чем ваши ученые — или ты думаешь, что мой народ зародился на этой планете? Говори. И побыстрее, мои разведчики засекли массовый запуск маленьких летательных машин.
— Мне нужен доступ к каналу дальней связи, орбитальному или планетарному, — Томас напряженно размышлял, сколько времени понадобится Карлу на удаленный взлом заложенных в «Хранилище» инфопакетов, которые были доставлены туда секретарем губернатора после подтверждения гибели предыдущего владельца судна. — И примерно восьмая часть дня…
— Хорошо. Ты получишь требуемое, — царица закрыла глаза, и ее изображение, передаваемое в мозг Тома, стало меркнуть. — Тебе поможет наш новый друг, а я пришлю ретранслятора.
Томас очнулся от прикосновения к лицу тонких усиков. Первое, что он увидел, открыв глаза, был термит необычной формы, с короткими лапками и раздутой головой с выпуклыми шарами глаз. Насекомое неторопливо зашагало прочь, и Том, размяв затекшие ноги, последовал за ним. Планшет, который все это время пролежал в заплечном мешке, неожиданно подал признаки жизни, и тонко пискнул, свидетельствуя о новом соединении.
В небольшой овальной каморке три на четыре шага их с термитом ждал заросший густой щетиной Джок Эри, якобы погибший несколькими днями ранее. Эколог оторвался от записей, которые листал на древнем планшете, и радостно вскочил со скрипнувшей раскладушки.
—Наконец-то человеческое лицо! — просиял он, взмахнув руками. — А то насекомые и выдроиды мне уже порядком надоели. Хотя, мохнатых эввхэ ко мне так и не пустили…
Джок, хрустнув пальцами, шагнул к Томасу, и шепотом спросил, стесняясь и покраснев:
— У вас случайно не найдется депилятора, господин секретарь? Я внезапно понял, что борода мне не идет…
Люпен в очередной раз попробовал устроиться в кресле командира крейсера, но добился только серии пронзительных скрипов разболтанных соединений и шарниров. Устаревшая полвека назад жестянка «Хранилища» выводила его из равновесия каждым кубическим дюймом. Что могло отвалиться или сломаться, решило сделать это именно сейчас, а то, что сломаться не могло, просто не работало. Проклятое капитанское кресло, врезавшееся в спину и задницу выпирающими «анатомическими» накладками, доводило эколога до белого каления, ведь он был вынужден проводить в рубке по десятку часов подряд.
Вскочив, он прошелся по узенькому командному мостику, нависавшему над потухшими панелями и полуразобранными рабочими местами офицеров. Главный экран работал, периодически покрываясь рябью помех, а комп корабля примерно с той же периодичностью начинал тупеть, несмотря на присадки свежей ДНК и замену трети блоков. Аллис оперся на пачкающийся темной пылью ржавчины поручень, и тоскливо вздохнул. Он даже пожалел несчастного Эри — летать на таком корабле было немногим лучше, чем стать кормом для псевдоразумных насекомых. «Юнец сам себя закопал. Романтик хренов. Если ты взялся за работу — сначала доделай, развлекайся после. А не пытайся совмещать приятное с бесполезным, — ядовито подумал Люпен, проверяя показания приборов и поток информации от дронов разведки, кружащихся сейчас над умеренной зоной Этаки. — И откуда ты на мою голову взялся, недоучка?»
Поле подавления, блокирующее дальнюю связь, пришлось отключить. Энергии оно потребляло, как три главных двигателя, а накрывало едва ли полпланеты. И губернатор уже неоднократно присылал сообщения о своем недовольстве радиомолчанием. Люпен успешно делал вид, что сообщений не получал, пока в космос не взлетели три почти новых истребителя, и не устроили показательные выступления с вполне боевой стрельбой по остову какой-то баржи, висящему в соседнем секторе орбиты. После чего пришлось выходить на связь с Максимусом, и обещать выделить окно в графике работы излучателей помех, для отсылки служебной почты и приема данных Центрального Правительства. И прерывать в это время работу над универсальной чумой, чтобы телеметрия с биореакторов не попадала в логи Организации.
Во время Таргатайской осады Люпен был одним из тех, кто предлагал правительству использовать не только относительно безвредные грибки и бактерии, нацеленные на уничтожение посевов, животных и хлорелловых плантаций, но и более серьезные болезнетворные агенты. Чёрная язва, моровый грипп, холера и старая добрая воздушно-капельная чума. Оспа, коклюш, дифтерия. Даже токсин ботулина, рассеянный над отдельными городами — все эти средства могли привести к согласию непокорные ЦП миры за считаные дни. Быстро, эффективно, надолго. Трудно бунтовать, когда знаешь, что на орбите висит экокрейсер, в трюмах которого ждут миллионы доз смерти. Доставка бесплатно, похороны — за свой счет.
Когда Организация приняла решение пойти долгим и трудным путём удара по пищевым ресурсам восставших, Аллис был в ярости. Он едва удержался на грани измены, с трудом опустив уже занесенную ладонь не на сенсор сброса дронов-доставщиков с десятком тонн мутированного антракса, а на полированную сталь командного пульта. И только сам экотех знал, чего ему стоило такое незначительное усилие. Тогда он согласился с волей командования, но злость затаил.
Впоследствие она, эта злость, вылилась в исследования и поиски идеального биологического оружия. Универсального, быстрого, неизлечимого… и настраиваемого по десяткам параметров. Что-то подобное уже было в фондах Организации, но, к сожалению, слишком слабое. Примитивный калькулятор, способный на девять арифметических действий, вряд ли подойдет инженеру, который просчитывает матрицу тензорных векторов или решает численным методом квантовые уравнения — ему нужен инструмент помощнее. Например, биокомп или квантовый вычислитель. Люпен поставил для себя именно такую задачу: создать такой инструмент, болезнетворный агент, способный притвориться чем угодно, от насморка до тифа, и уничтожать только тех, кто был выбран для ликвидации, вплоть до исключительно родственников одного-единственного человека до двенадцатого колена. В обе стороны.
Пока Аллис добился только избирательности в пределах вида. Заразность и летальность зависела от избранных в качестве мишеней существ, что пока не позволяло заявлять об универсальности. Лучше всего получалось с людьми, хуже — с млекопитающими, а на насекомых Люпен своё детище еще не испытывал. Не доводилось.
Потому сейчас Аллис был почти счастлив, добавляя к своему созданию новые блоки генетического кода, взятого от многочисленных инсектоидов, населявших Этаку. Среди образцов были и те самые загадочные «ночные гости», чьи рабочие особи были застигнуты на поверхности дронами «Хранилища».
Параллельно с этим в биореакторе созревали споры обычной легочной чумы, поражавшей только гуманоидов. «На всякий случай», — подумал Люпен, и улыбнулся.
Джок соскучился по живому человеческому общению, и не прекращал болтать все время, пока Томас выходил на связь со своими людьми и рассылал через выделенную ему линию инструкции, приказы и сообщения, выстраивая цепочку взаимодействия. Чересчур высоко, на Олимп сената и ЦП, он подняться не мог, но оставшиеся от дяди полезные знакомства и связи, подкрепленные необходимыми пожертвованиями, помогли. Как, собственно, помогали не в первый раз: после пары неприятных с точки зрения юриспруденции случаев Том предпочитал подстраховаться, и обеспечить надежное прикрытие, чем потом тратить время и средства на адвокатов и сенатские комиссии. Сейчас, например, один из пяти управляющих Организации, вместе с вице-адмиралом космофлота и несколькими чинами планетарной администрации сектора, обратил свой взор на мелкую, по их меркам, проблему, образовавшуюся в отдаленной колонии. Когда выяснилось, что все они связаны между собой как отдаленными родственными, так и деловыми связями, проблема перестала быть таковой. Как говорил дядя Томасу: «нужные знакомства отличаются от просто знакомств тем, что в первом случае твою проблему обязательно решат, иногда даже бесплатно. А во втором — и за деньги не всегда помогут». Представитель Организации, получив записи генетических манипуляций экотехнолога Люпена, скомкано попрощался, и покинул импровизированную конференцию, пообещав «всенепременнейше содействовать». Бывшему секретарю очень хотелось узнать, что именно в скачанных Карлом и его ручными искинами данных так напугало управляющего делами, но удовлетворить свое любопытство он не успел.
— Я нашёл у здешних инсектоидов в хранилище странную штуку, — Том наконец оторвался от планшета, и обнаружил, что Эри что-то рассказывает ему уже несколько минут, размахивая здоровенным коробом старого планшета, чуть ли не двухвекового возраста. — Здесь находится фрагмент архива времен первой колонизации Этаки, и он потрясающ!
— Чем же? — Том отложил в сторону свой наладонник, и похлопал по карманам в поисках чего-нибудь съестного. За работой его всегда разбирал голод, и приходилось спасаться плитками энергетического рациона. Одну он предложил экологу. — Бери, не стесняйся.
«Хоть помолчишь несколько минут, — подумал Том, уже пожалевший об обнаружении пропавшего экотеха. — Достал уже…»
Но Джок даже с набитым ртом умудрялся вещать об сложной истории Этаки, и тяготах первых лет заселения планеты. Как выяснил Том, тогда знакомство с расой разумных инсектоидов обошлось колонистам примерно в пять тысяч жизней — люди по недомыслию взорвали один термитник, и убили царицу, разбудив находящиеся в спячке гнезда по всей планете. К сожалению, в дневные часы насекомые не были способны на активные действия, но с наступлением темноты все менялось. Термиты взламывали бетонные полы временных бараков, прорывались сквозь возводимые днем заграждения, сжирали электропроводку и агрегаты энергостанций, уничтожали запасы еды и лекарств, и уносили с собой парализованных людей.
Потеря значительной части инженерного персонала и почти всего муниципалитета едва не прикончила колонию, когда произошла утечка на химическом заводе, и облако хлора прошло по границе поселения… Тогда-то и появились зачатки этакского архитектурно-психиатрического стиля, выражающиеся в параноидальном стремлении изолировать свое жилище от окружающей среды после заката, и приступы неконтролируемого страха при нарушении границ защиты…
— То есть, все этакцы знают про инсектоидов, но предпочитают о них не думать? — Том удивленно присвистнул. — Не удивлюсь, если доходит до блокировки памяти…
— Так и есть, — облизнулся Джок, сминая в ладони обертку от рациона. — Вы никогда не смотрели статистику медицинского обслуживания в той же Лернее?
Бывший секретарь вспомнил ежеквартальные отчеты, но на его взгляд, там не было ничего странного.
— Не вижу ничего предосудительного.
— А расходы на обслуживание оборудования для гипнотического обучения вас не удивили? — Эри провел рукой по гладкому подбородку, и блеснул улыбкой. — Учитывая, что это «обучение» регулярно проходит треть населения?
Томас прокрутил в планшете статистику последнего отчета, и понял, что некоторые разделы лучше читать полностью. И внимательно просматривать табличные данные при этом. Гипнопедия применялась при обучении рабочих низкой квалификации и переориентации на новую профессию, в редких случаях — в школах. Но двадцать восемь процентов города Лернея, проходящие такую переподготовку раз в квартал… «Действительно, выглядит подозрительно, — Томас запомнил способ, которым его изящно ввели в заблуждение, и сделал выводы. — Если знать, где искать — все на виду, но в сводной таблице идеальный порядок. Красиво. Учиться надо у профессионалов».
— И когда это простой эколог успел разобраться в хитростях аудита планетарной отчетности? — поддел Джока Том. — Разве на курсах биологического профиля это проходят?
— У меня было много времени, и доступ к данным, — парировал Эри. — Здешняя хозяйка очень рада помочь, особенно в области обмена знаниями. А все остальное вытекает из знания природы людей и насекомых…
Том кивнул, нащупывая вибрирующий планшет. На темном экране тускло светилась надпись: «Посев начнется через три стандартных часа. Варианты действий?»
читать дальшеГубернатор покосился на место, которое обычно занимал Томас, и дернул щекой. «Пусть он и оказался агентом влияния, но обязанности выполнял отлично. Пожалуй, лучшего подчинённого найти сложно», — думал Максимус, изучая сводки данных орбитальной группировки и беспилотников. Люпен выпустил их много. Достаточно много, чтобы среди его дронов затесались очень похожие машины, передававшие данные о съемке поверхности и перехваченные пакеты информации не на крейсер, а в центр обороны Этаки. Замаскированный под полярной шапкой, комплекс расконсервировали не так давно, и сейчас стылые металлические пещеры в глубине скал маленького архипелага обживали несколько сотен человек из муниципальных служащих и сил самообороны. Губернатор был почти уверен, что до момента расконсервации о командном центре знал только он сам.
Комплекс построили во время второй волны колонизации, когда осваивались все более-менее пригодные для жизни планеты, и внешний радиус обитаемого космоса был не разведан. Потому люди стремились подготовиться к любым неожиданностям, и в результате Этаке остались в наследство устаревший, но вполне зубастый комплекс планетарной обороны и командный центр с выделенными линиями связи и независимым энергопитанием. Отходы «горячего» реактора сбрасывались прямо в океан, но кого такое волнует во время боевых действий?
Максимус вздохнул и сосредоточился на оперативной схеме, проецируемой на экран. Беспилотные разведчики с «Хранилища» собирались в плотные многослойные стаи, откочевывая к строго фиксированным точкам, словно перелетные птицы. От значка экокрейсера отделились несколько грузовых катеров, упавших в атмосферу.
Сейчас дроны погрузятся в трюмы грузовиков, оставив несколько наблюдателей, и нагруженные машины медленно вернутся в ангары. Следующим этапом должен стать старт «сеятелей», чьи блестящие изморозью криостаты наполняла свежесваренная культура «универсальной чумы» Люпена. Теоретически, болезнь нацелена только на инсектоидов, и, вероятнее всего, на их разумные касты. Но практически…
Губернатор бросил долгий взгляд на висящую перед ним расшифровку сообщения, недавно пришедшего на почтовый сервер. Все сложные молекулярные схемы он пропустил, не надеясь разобраться в непрофильном для себя предмете, но сопроводительный текст прочел трижды. Неизвестный адресат, очень профессионально запутавший логи и цепочки пересылки почты, давал наиболее вероятные прогнозы развития ситуации. Откуда он взял образцы для анализа, оставалось неясно, но, если даже треть от приведенных в послании выводов окажется истинной — Этаке придется очень тяжело.
Самым вероятным аноним считал ошибочную мутацию культуры чумы, которая начнет поражать не только мишень, но и прочих живых существ. Скорее всего, это коснется только насекомых, но биосфера не выдержит исчезновения такого количества видов одновременно, и ответит катастрофой. В итоге встанет вопрос о рекультивации экологии планеты, а это дело дорогое и долгое.
Второй в письме указывалась вероятность того, что мутации вируса не остановятся только на заражении инсектоидов. Болезнь распространится и на млекопитающих, а это означает медленную и мучительную гибель для всех граждан Этаки. Спасательной операции не будет, а вот бомбардировку и карантинные мероприятия губернатор представлял себе очень живо.
Третьим возможным путем развития ситуации автор письма счел отсутствие прямого воздействия болезнетворного агента, но встраивание его в генотип. Эти строки попахивали неуемной фантазией и даже фантастическими допущениями, однако, перспектива превратиться в жителя прокаженной планеты, лишенного всех прав человека из-за измененной наследственности и потенциальной опасности не прельщала никого. Даже мысль о чем-то подобном вызывала у Максимуса раздражение, переходящее в ярость.
В любом случае Люпен перестарался. Используй эколог стандартные средства Организации, губернатор не имел бы претензий. Но не опробированное биологическое оружие с неизвестными характеристиками являлось слишком веским доводом для подачи официального протеста «наверх». И для ряда неофициальных действий тоже.
Максимус положил руки на выдвинутую из подлокотника кресла консоль, и ненадолго задумался. После чего его пальцы несколько раз отбили сложную дробь команд, и губернатор выдохнул, расслабляясь. Дальнейшее от него уже не зависело. И данные когда-то обещания он выполнит, чего бы это не стоило.
Том смотрел на мерцающий экран планшета, едва не сталкиваясь лбами с морщившим нос и что-то бормочущим про себя Эри. На трехмерной картинке, то и дело рассыпавшейся точками помех, показывались предполагаемые курсы полета дронов-сеятелей, и ползли концентрические круги зон заражения. Тактический прогноз был составлен толково, на мощном вычислителе, и выглядел достоверно.
— Слишком достоверно, — проговорил Джок, прикусывая ноготь. Том удивленно посмотрел на экотехника, высказавшего его собственную мысль, но промолчал, чтобы не прервать рассуждения. — И от того становится еще страшнее. Люпен использует незнакомую мне схему посева, но, надо сказать, она очень эффективна. Через три дня будет заражена большая часть инсектов на планете, и спустя неделю…
— Все умрут, — уверенно закончил его фразу Томас. В конце концов, экологов именно этому и обучают — не столько лечить и оберегать, сколько быстро и эффективно убивать. Пусть не своими руками, но все же. — Предлагаю нанести удар первыми.
—Что? — Джок Эри даже привстал от удивления. Его лицо побледнело от страха. — Но мы не можем уничтожить инскетоидов! Они разумны, Том. Это преступление.
На этот раз удивился бывший секретарь. Ему не приходило в голову, что слова об ответном ударе будут восприняты настолько неправильно.
— Мистер Эри, это невозможно. У меня нет ни биологического, ни обычного оружия, способного нанести нашим гостеприимным хозяевам вред, — успокаивающе сказал Томас, про себя посмеиваясь над причудливыми путями, которыми шли мысли в голове Джока. — А те данные, которыми мы с губернатором обмениваемся последние минуты посредством моего знакомого системного техника, станут очень хорошей доказательной базой в очередной сенатской комиссии, или в закрытом разбирательстве — это уже как повезет. Признаюсь, фантазии Карла меня иногда шокируют, но он очень неплохо разобрался в молекулярной биологии за те дни, пока Люпен создавал свой универсальный штамм. Я не считаю, что вирус мутирует и встроится в наш генотип, или превратит всех людей и инсектов в чудовищ, перемешав наши ДНК, но опасность все-таки есть.
Джок переключился на профессиональную логику, и кивнул, продолжая рассуждения:
— Да, это действительно фантазии. Но выйти из-под контроля штамм может, это я вижу тоже. Местные могут спастись от заражения в своих герметичных домах, но те, кто окажется снаружи — им не позавидуешь. Да и мертвая биологически планета не нужна никому. Тридцать миллионов потенциальных беженцев взорвут какую угодно экономику, даже центральную. Нет, моего коллегу надо остановить.
— Надеюсь, он не твой учитель, наставник, или, скажем, друг? — поинтересовался Томас, набирая короткое сообщение. — Мне не хочется тебя травмировать, скажу честно.
— Нет, что вы, господин секретарь, — Эри несмело улыбнулся, тряхнув головой. — Люпен и я пересекались дважды, и оба раза он называл меня не иначе, чем «косорукая бездарь». А так… Я знаю его понаслышке, но и только.
— Отлично. Тогда вы не будете плакать и терзаться ночными кошмарами, если с ним случится что-нибудь неприятное, — сказал Том, и выключил планшет.
Люпен, напевавший что-то воинственное, вышагивал вдоль галереи капитанского мостика, осматривая столбцы данных о состоянии дронов и образцов, когда почувствовал что-то неладное. Изменился тон вибрации корабельных систем, который сопровождает каждую секунду жизни крейсера, и обычно выпадает из восприятия человека.
Аллис подбежал к креслу, и остолбенело уставился на наливавшиеся оранжевым датчики биологической опасности. Включилась система сброса содержимого биореакторов, но вместо того, чтобы выбросить взвесь питательной среды за борт, в точку фокуса тяговых двигателей, трубопроводы, захлебываясь, выплескивали бурлящую жижу на пол коридоров корабля, пускали фонтаны из форсунок умывальников и засасывали в вентиляционные шахты.
Компьютер «Хранилища» перешел в параноидальный режим, и не отвечал на внешние команды. Наоборот, он начал протокол стерилизации жилой зоны крейсера, и собирался открыть шлюзы в ближайшее время — якобы для приема таможенного бота.
— Что за дьявол?... — выдавил Аллис, выпучив глаза. Его волосы, казалось, встали дыбом.
Действительно, происходившее напоминало буйство сверхъестественных сил. Но Люпен не верил в дьявола, считая, что люди прекрасно справляются с его обязанностями самостоятельно. «Следовательно, корабль атакован системным оператором или даже администратором, судя по скорости, — скакали мысли в голове Аллиса, пока он натягивал на себя костюм биозащиты, и прилаживал к нему баллоны с дыхательной смесью. — Вот же тварь. Поймаю — убью. Или испытаю на нем несколько новых штаммов вирусного простатита».
Эколог знал, что его универсальная чума безвредна для людей, но предпочел перестраховаться. И еще ему очень не хотелось сидеть в карантине, который — здесь он не сомневался — устроит благодарный губернатор. «Кажется, меня слили… — подумал Люпен, дергая рукоять люка, ведущего с капитанского мостика к спасательному челноку. — И, вполне возможно, свои же. Блядь, я до вас еще доберусь!»
Старинная стальная рукоять с хряском обломилась, и севшему на пол от неожиданности Аллису стало ясно, что последние двадцать лет он держалась только на многочисленных слоях молекулярной краски и полировочного спрея.
— И все же, Томас, — губернатор, затянутый в парадный мундир с позолоченными галунами и небольшой орденской планкой на расшитой серебряной нитью груди, поставил опустевший бокал на поднос робота-официанта, и хитро прищурился, наставив указательный палец на своего бывшего секретаря, — на кого вы работали?
Прием в честь открытия новой разумной расы, вышедшей на контакт с человечеством и подписавшей соглашение о сотрудничестве с Центральным Правительством, уже заканчивался. Сваагхи со свитой из молодых самок убыла в Долину Бабочек, оставив своего представителя — полутораметрового богомола, затянутого во что-то, напоминавшее архаичный фрак. Он даже был подпоясан широким красным поясом из шелка, и общался приятным сопрано с двумя совершенно одинаковыми людьми в черных костюмах и темных очках. Гости, собравшиеся в лучшем отеле Лернеи, разбились на группы по интересам и общественному статусу, и собирались приступить к неофициальной части, включавшей фуршет и развлекательную программу.
— На кого я работал? — Томас, одетый в дорогой костюм из синеватой алансийской шерсти, отливающей зеленым и красным при определенных углах освещения, внешне расслаблено наблюдал за гостями, потягивая сладковатое игристое вино. Сквозь маску благожелательного спокойствия на лице своего бывшего секретаря Максимус почувствовал показавшуюся ему странной смесь раздражения, уважения и равнодушия. — На себя, разумеется. И то, что мои действия помогли… некоторым людям — всего лишь стечение обстоятельств. Не более того.
Губернатор сделал вид, что поперхнулся и откашлялся, пряча свое смущение. В разразившемся кризисе выгоду получили все. Или почти все — инсектоиды заявили о себе, и были признаны разумной расой, пятой из известных человечеству, Организация избавилась от опасного сотрудника и почистила свою управляющую вертикаль, военные и планетарные чиновники тоже не остались без прибыли.
— А на кого работали вы, господин губернатор? — удовлетворенно улыбнулся Томас. — На инсектоидов? Кто-то ведь делился с ними информацией. А высшие права доступа к сети Этаки принадлежат только вам.
— Кхм… — Максимус потер ладонью скрипнувший начавшей пробиваться щетиной подбородок. — Я… Э…
От дальнейшего позора губернатора спас подошедший Джок Эри. Обласканный собственным руководством эколог, возбужденно блестя глазами, вцепился в руку Томасу, и рассыпался в благодарностях. По пунцовым пятнам на щеках и учащенному дыханию Том сделал вывод, что мистер Эри несколько перебрал, скажем так, впечатлений на приёме, и едва заметно поморщился. Губернатор понимающе крякнул, беря с подноса бокал с вином.
— Мистер… Томас! — Джок достал из поясной сумки показавшийся знакомым предмет, и сбивчиво заговорил. — Понимаете, я очень вам благодарен… Если бы не вы… И потому я хочу подарить вам этот планшет, который нашел в тоннелях Долины Бабочек. Ну, вы помните…
Том не стал портить праздник экологу, получившему повышение и дипломатический статус посланника, и взял завернутое в термопленку устройство. Копию содержимого планшета он снял еще во время их вынужденного совместного затворничества, когда Джок отходил по естественным надобностям. «Не смог удержаться от соблазна, — вспомнил этот момент Томас, — но имею я, в конце концов, право на небольшое чудачество, или нет?»
— Благодарю, мистер Эри, — ответил он экологу, протягивая в ответ свою визитку. На белой карточке было всего две строчки — имя и номер канала дальней связи. — Рад нашему знакомству. Не стесняйтесь обращаться, я с радостью помогу вам решить возникшие проблемы. Любые.
Фрагменты дневника одного из первых колонистов Этаки и более старые записи, занесенные на устройство непонятно когда, занимали мысли Тома все сильнее и сильнее. «Пожалуй, стоит заняться текстами сегодня, — подумал он, раскланиваясь с губернатором и Эри, — осталось поговорить с парой потенциальных клиентов, и вечер будет свободным».
@темы: проза
-
-
09.10.2015 в 09:58-
-
09.10.2015 в 10:14Не это важно.
-
-
14.10.2015 в 07:11Люблю инсектоидов по жизни. Хотя, наверное, и они не суть важны, тут про другое.
-
-
14.10.2015 в 10:30-
-
14.10.2015 в 13:40-
-
14.10.2015 в 14:01Спасибо на добром слове, Лир) И, да, без твоего участия ничего бы не получилось.
-
-
14.10.2015 в 17:34Этот текст, как и большая часть текстов за последний год обязаны тебе героями, сюжетом и идеями. Если бы не ты, ничего бы не было.
И работать с тобой всегда интересно, ярко и красиво.
-
-
14.10.2015 в 18:37-
-
14.10.2015 в 20:39